На первом этаже огромного здания располагались рыночные ряды. Я внимательно осмотрелась, увидела тетушку в белом халате, перед которой на прилавке лежали маленькие пачки макарон, подошла к ней и спросила:

– Почем «спагетти»?

– Двести рублей, – заявила продавщица.

– Ну и цена! – поразилась я. – То‑то к вам никто не подходит.

– Хозяин жлоб, – рассердилась женщина. – Ваще от жадности одурел! Сколько разов говорила ему: «Сбавь цену, не проси столько, сейчас килограмм хорошей лапши можно за пятьдесят тугриков купить, а у тебя в пачке сто грамм». Нет, уперся рогом.

– Серая она какая‑то, – закапризничала я, – похоже, не из твердых сортов пшеницы. Кто производитель? Италия?

Торговка прищурилась.

– Дерьмалия. Нанял шеф каких‑то гастарбайтерш, они машинку вроде мясорубки крутят, потом колбаски нарезают, сушат, а два мужика их в целлофан закатывают. Не бери, еще отравишься.

– Здорово вы свой товар рекламируете, – развеселилась я. – Вам от владельца свечного заводика не влетит?

– Где ты тут свечи видишь? – не оценила мою шутку тетка. – Сегодня последний день кукую. Объявил жадобина с утра, что теперь продавцам за смену меньше платить будет. Ну я и решила: получи, фашист, гранату, уйду от гада. А за сегодняшний день выручки ему не видать. Всем правду про его, прости господи, продукцию расскажу. Хочешь нормальные спагетти? Рули в супермаркет, там Италию возьмешь, а не говно‑лапшу.

– Спасибо за совет, – улыбнулась я. – Желаю вам побыстрее найти хорошую работу.

– И тебе денег побольше, – не осталась в долгу тетка.

– Вы каждый день здесь стоите? – поинтересовалась я.

– Целый год тут торчала без выходных и праздников, – пожаловалась продавщица.

– У моей сестры здесь не так давно наперсточник большую сумму выманил, – вздохнула я. – Не знаете, где этот гад стоит? Хочется ему пару ласковых слов сказать.

– Тю! – всплеснула руками торговка. И вдруг заорала: – Саша, Саша, Саша!

– Ну и что тебе надо? – сильно растягивая гласные, спросил, подходя к нам, красивый черноволосый парень, одетый в короткую черную кожаную куртку, обтягивающие джинсы и лаковые узконосые ботинки. – Чего вопишь? Кто обидел?

– Зря Заур тебя смотрящим на первой этаж поставил, – не утихала тетка. – Вот при Димке порядок был железный. А у тебя наперсточники орудуют.

– Нет такого! – вскипел Саша. – Я их близко сюда не подпускаю, чтобы покупателей нам не отпугивали.

– Вот у нее кидалы деньги выманили, – показала на меня пальцем бабенка.

Саша нахмурился.

А я завела свою историю, придумывая на ходу:

– Сестра всю получку проиграла, в больницу на нервной почве попала. Хороший у нас с ней праздник получился, ничего не купить!

Парень спросил:

– Где он стоял? Как выглядел?

– На первом этаже неподалеку от ломбарда, кавказец, – отрапортовала я.

Саша неожиданно обиделся:

– Почему сразу Кавказ, а? Если волосы черные, глаза карие, то сразу наш? Может, он таджик‑урюк‑узбек или еврей? А?

Я изобразила негодование:

– Мне национальность и гражданство мошенника без разницы, пусть он даже из Гондураса.