Искать его не станут. Он детдомовец, всю жизнь прожил в Москве, после школы на государственные деньги с другом в складчину купил квартирку в Зарайске. У друга появилась девушка, та еще пиявка; и влюбленный малый решил от нашего Николая избавиться, чтобы освободить жилплощадь для своей ячейки общества. И сделал бы задуманное, и плыл бы сейчас наш Николай бездыханным по холодной речке Вобле, и смотрел бы в небо удивленными глазами… - Тут меня передернуло, и я едва не выронил бумагу. - Или при чуть-чуть другом раскладе валялся бы в придорожных кустах, аккуратно присыпанный листьями. Я рассказал ему о вас все, что знал. Мы вместе придумали, как вас выручить. На прощанье я соврал, что ты возьмешь его в труппу. (Ведь так бы оно и было, правда?) Он был очень рад. Думаю, он умер счастливым. В тот момент, когда ты будешь читать эти строки, я буду знать много больше. А сейчас тот день, в котором живешь ты, - мой предел. Больше я ничем помочь не смогу. Но на прощанье (надеюсь, прощаемся мы ненадолго) я дам тебе еще одну подсказку. На плане отмечено место, где держат апостола Отто. Наши общие друзья называют его «полигоном». Удачи вам. И берегите Посланницу, как завещано.

    С братским приветом, апостол Олег».

    Не успев толком переварить прочитанное, я торопливо развернул «план».

    Если бы мне в руки попала карта Острова сокровищ, я не испытал бы большего азарта. С тех пор как Венди заикнулась о «полигоне», я почему-то был уверен, что это место находится где-то за городом. Или в каком-нибудь малонаселенном районе, вроде того, где мы находились. Сейчас представился шанс узнать, где именно.

    Вот он, жирный красный крест. Стоп, но это же…

    -  Да быть этого не может, - убежденно сказал над ухом Артурчик.

    И правда - не может.

    Я не удержался и присвистнул.

    Кузнецов

    Надя была недоступна. Это оказалось в сто раз хуже, чем наш очередной проигрыш.

    В семь с четвертью я очнулся в своей машине, в восемь был уже дома, но к этому времени наша квартира опустела. Они съехали ночью, наскоро собравшись, вырвав с мясом корни: об этом кричали распахнутые шкафы, разбросанные в комнате девочек игрушки и одинокая разбитая тарелка посреди кухни. Особенная тарелка - последняя выжившая из даренного на свадьбу аляповатого совкового сервиза. В незабудках и земляничках.

    Кровати девочек оказались измяты, а наша - нетронута. Господи, как же нелепо, как глупо, как не вовремя… Наська даже сняла со стены фотографии - наши и своего мальчика, Митьки. Учебники забрала…

    Маришка оставила все игрушки. Куклы и мягкие мультяшки пялились на меня изо всех углов непонимающе и обиженно. Не хватало только ее любимца - дешевого китайского кислотно-зеленого медведя, которого за монструозный вид мы когда-то прозвали Маззи. Да еще горшок с араукарией пропал. Неужели тоже забрали?..

    Ночью, с чемоданами, зеленым медведем и цветочным горшком - господи, кто ж так уходит?! И куда?!

    Поддубная, ах ты стерва драная, за что ж ты мне устроила такое?..

    Как у тебя духу хватило вообще сунуться сюда, в святая святых, в мое неприкосновенное убежище, куда никто и никогда не попадал без приглашения? Что тебе было здесь нужно? Неужели ты читала Надькины мысли, пока она, доверчивая, наливала тебе чаю с мятой?..

    И Надька тоже хороша. Ни слова не дала сказать, ни слова!!! Какого…

    От бессилия хотелось выть и ломать что-нибудь… неважно что.