-  Скорее ради этого.

    -  На меня тоже будет теперь охотиться Большая Контора?

    -  Вряд ли. Никто же не знает. Ты не светись до поры до времени, и все будет в порядке.

    -  Что значит «до поры»? Типа все равно рано или поздно засвечусь?

    Я вздохнул и начал с самого начала. Ту самую историю, которую поведал однажды Дэну. Рассказывал, понимая, что, видимо, мне всю жизнь придется теперь исполнять роль сказителя-демиурга, эдакого Вяйнемейнена, излагая неофитам основы нового, нами зачатого мироустройства. Рано или поздно у меня это станет получаться складно и без запинки, а может, даже в рифму… И лет через семьдесят, будучи древним, сморщенным и замшелым старейшиной, я буду скрипуче исполнять юным магам все ту же песнь про то, как мир был устроен прежде, и что мы в нем изменили, чтобы стало, как есть.

    Макс оказался удивительным слушателем. Редко моргая, он смотрел на меня, как дитя на экран с мультиками, своими дымчатыми серыми глазами, и в них отражалась вся моя сага. Я рассказал ему много больше, чем в свое время Дэну. Моментами я ловил себя на мысли, что и говорю все это Дэну, наверстывая прошлую недосказанность, заполняя пустоты собственного неведения, сцепляя звенья цепи событий воедино. Я ни на что не рассчитывал, уж во всяком случае на понимание и поддержку точно. Макс мог в любой момент преспокойно прервать меня хуком справа и сдать всю нашу революционную шарашку тому, кто больше за нас предложит.

    Просто я чувствовал себя обязанным выложить перед ним всю правду.

    -  Я одного не пойму, - выждав небольшую паузу после того, как я закончил, сказал Макс. - Почему вы, ребята, до сих пор миром не правите?

    -  Знаешь, в последнее время меня подозрительно часто наводят на эту мысль. Боюсь, рано или поздно я задумаюсь над этим и, чего доброго, даже возьмусь. Да шучу я, Макс, фигня все это. Слова. Ну, скажем, у тебя есть возможность править миром. И что? Что дальше-то? Как ты будешь это делать? Как Наполеон? Как Гитлер? Или как Робин Гуд: отберешь у богатых, раздашь бедным?

    -  Скажешь тоже. Сам что-нибудь придумаю. Сам. Как Максим Юсупов.

    -  Ух ты, - поразился я, - какая у тебя фамилия-то… дворянская.

    -  А ты думал… - вздул грудь Макс. - Мои предки были ого-го!

    -  Вот и я про то. Предки, поди, по-французски изъяснялись, с царями-князьями были на короткой ноге, а ты, их благородный потомок, ПТУ кое-как с хвостами закончил и промышляешь черт-те чем. Ты хоть в курсе, зачем я был нужен Семену Тиграновичу?

    -  Золото делать, не зря ж он тебя Алхимиком окрестил.

    -  Золото, как же… Снежок и кислоту. И много еще всякой дряни, хватило бы всю Россию-матушку посадить на иглу и колеса. Тоже, знаешь ли, дорога к трону. Повелитель грез, спаситель от ломки, добрый доктор Айболит. Все тебя любят, ждут от тебя благодати, и вся многомиллионная армия торчков в любой момент к твоим услугам. Хорошая перспектива?

    -  Ты перегибаешь.

    -  Ничего я не перегибаю. Так и было бы. Ты вспомни вот что: всякая власть от Бога. Если Ему понадобится власть в моем лице, думаю, Он мне просигналит. Тогда и взвалю на себя этот крест и пойду казнить и миловать. А до тех пор - ни-ни.

    -  Тебя послушать, так выходит, что волшебники вроде нас ни на что в этом мире не годны, кроме как выступать в цирке.

    -  Почему же? Ты же слышал, о чем ребята рассказывали - для каждого нашлось дело. Ну, еще есть Венди с Отто… Но с ними все ясно: Венди надо на большую сцену, а Отто - в науку…

    -  А тебе-то самому?

    Ох, как не хотел я, чтобы он задал мне этот вопрос.