— Я не дурак, — зло бросил он, — такое дарить.

— Он один дарить бы это не стал. Вы вместе решили надо мной прикольнуться, — объявила я. Первый шок уже прошел.

— Да это не мы! Мы такого не дарили! — попытались оправдаться ребята в разные голоса, и я услышала в них искренность, однако убедить меня в своей невиновности они не успели. Дверь неожиданно распахнулась, как будто бы ее открыли пинком, и в комнату залетел разъяренный дурачок, которого я изрисовала маркером, правда, уже без черных следов на лице — видать, оттерся. В переливающимся неоновыми цветами освещении я смогла получше разглядеть его, чем на улице, и тут же отметила, как же все-таки он привлекателен — от прямого лба до милой ямочки на подбородке. И очень воздушный, как поэт или художник. Жаль только, совсем не в моем вкусе. И тупой, как пробка. Без манер и самодовольный.

И дебил, добавил мой внутренний злой голос. А это хуже всего.

Оглядевшись и увидев меня, русоволосый парень, из которого, казалось, сейчас пойдет сизый дым, чуть ли не посинел от злости.

— Ты! — гневно ткнул он в мою сторону длинным указательным пальцем, забыв, что так делать некрасиво, еще и потыкал им в воздухе несколько раз, словно хотел проткнуть невидимую тонкую преграду. Простой, без наворотов, перстень из серебра или белого золота, надетый на соседний, средний палец, заискрился в свете, и я опять вспомнила снежные искры, которые в моем наваждении окружали этого чудака.

— Что? — посмотрела я на него так, как обычно глядят на перебравших выпивки или обкурившихся товарищей.

— Опять ты! — не унимался парень, даже не слыша меня. Его громкий голос — Ты специально это задумала? Решила меня с лучшим другом поссорить?

— Ты о чем? — опешила я. Глаза моих друзей тоже стали круглыми от удивления.

— О чем? Да так, ни о чем. Подставить меня решила, девочка-припевочка? — он, угрожающе сдвинув брови к тонкой высокой переносице, направился ко мне. Я лишь мрачно смотрела на него снизу вверх, не понимая, что происходит. Алсу, Алена и Ранджи тоже озадаченно взглянули на парня. Дан, со смешком в глазах глядя на гостя, шепнул, что у него не все дома, хотя жаль — он ведь такой хорошенький! А вот Женька напрягся.

— В смысле, мальчик-с-пальчик? — так же в рифму и таким же тоном назвала его я. Да что же это такое?! Сколько он мне может кровь портить, зараза? — У тебя мозг незабудками, что ли, порос? Ты что несешь? Давай-ка, выйди из этой комнаты, здесь частная вечеринка.

— Частная вечеринка? — захохотал он и окинул всех присутствующих ядовитым взглядом. — Собрание идиотов!

— Эй, ты поосторожнее, — расправил плечи Женька, и его прищуренный взгляд и сдвинутые к высокой переносице брови говорили о том, что он взбесился.

— О-о-о, помолчи, а? — глянул на него, как на шута горохового, гусь-мажор, засовывая руки в карманы джинсов. — Я не с тобой диалог веду.

— Эй, а ты не офигел часом? — вскочил Хирург, парень нервный и легко загорающийся, оказавшись напротив непрошенного гостя. Не знаю, как русоволосый дурашка, а Женька был слегка нетрезв, а потому, как следствие, несколько более агрессивен, чем обычно. Спина у него были напряжены, глаза сощурены, а широкие ладони с грубыми от игры на гитаре пальцами сами собой сжимались в кулаки.

— Заткнись, — коротко велел умник, не понимая, что сейчас ему здорово прилетит. Нет, у него точно комплекс принца! Хочет, чтобы все ему подчинялись! Может, в ноженьки ему упасть и полобызать пяточки?

— Тебя вежливости не учили? — спросил я устало.