Служитель Вечного поднял белый флаг, смирился с поражением.

Ведь мало кто устоит перед касанием Клинка Тьмы.

– Слово, положенное в основание твоего храма, – и Харек кивнул туда, где из груды углей выстреливали язычки огня, и неспешно тлело то, что недавно было стенами и кровлей.

Жрец так удивился, что на миг забыл о мучениях.

– Ты знаешь? – спросил он, подняв голову. – Но кто же ты? Вы знаете, кто он?

И лысая голова завертелась, взгляд побежал по лицам стоявших кругом людей… и не только людей.

– Наш наниматель, что платит щедро и без обмана, – проговорил Фарциг, убирая зазубренный клинок в ножны на поясе.

Невысокий и щуплый, он был весь увешан оружием – два меча, длинный и покороче, метательные ножи, засапожник, пара топориков… и это только то, что находилось на виду.

– Я тот, кто покончит с вами со всеми, сожри меня Хаос, – сказал Харек, и глаза его полыхнули ненавистью.

– Да… о нет, – прошептал жрец. – Ты сделаешь, да… и он не остановит тебя…

– Говори!

– Да, слово под основанием храма… – повешенный над углями старик закашлялся. – Он простит… Он простит… – из бесцветных глаз под седыми бровями побежали мутные слезы. – Огонь во рту золотого дракона.

– Он не врет? – Харек посмотрел на Митту.

– Говорит правду, по крайней мере, сам в это верит, – маг покачал головой, и серо-алое, лишенное кожи лицо его, в которое мало кто мог глядеть без содрогания, задергалось.

– Тогда пусть умрет честно, – Харек вытащил из ножен меч, обычный полуторный клинок.

Лезвие вонзилось в грудь жрецу, тот выгнулся в последний раз и затих.

– И что дальше? – пробасил огромный орк, чьи клыки были подпилены, а мощную шею украшало ожерелье из высушенных, магическим образом уменьшенных черепов – людских, гномьих, гоблинских, имелся даже один эльфийский.

– Вы займетесь ужином, а я буду думать, – сказал Харек.

Тело хранителя святилища оставили там, где его пытали, а костер развели чуть в стороне, под сенью деревьев. Сходили за водой, поставили котлы над огнем, Митта замахал руками, ставя колдовскую защиту от летучих кровососов.

Над джунглями стемнело, резкие вопли дневных тварей сменились мягкими голосами ночных.

– Готово, можно жрать, – сказал Бирцэ, зачерпнув из котелка. – Харек, не заснул?

– Нет, божья срань, – и предводитель маленького отряда поднялся с бревна, на котором сидел.

Они поели, и только после этого он заговорил вновь:

– Дело, ради которого я вас нанимал, исполнено, и вы свободны идти куда угодно. Но я предлагаю вам новое.

– Где на этот раз? – спросил Фарциг, задумчиво почесываясь.

– Нам предстоит отправиться в Ревайн.

– Столица Тарегона? – на лице Бирцэ, гладком, несмотря на возраст, поднялись брови. – Хотя да, можно было догадаться, огонь во рту золотого дракона – герб этого сраного, но богатого королевства.

Полукровка, рожденный на границе Тегары и эльфийских лесов, он знал куда больше обычного рубаки, а еще клал десять стрел подряд в подвешенное на нитке колечко… с сотни шагов.

– А что там? – орк зевнул, показав, что все зубы, помимо клыков, у него целы.

– То же, что и везде, какое-нибудь святилище с безумными жрецами, которое нам нужно разрушить, а их всех прикончить, – проворчал Митта, сидевший у самого огня, так что языки пламени едва не касались его лица. – Или я не прав, а, скажи-ка, Одержимый?

Он один называл Харека по прозвищу, другие его если и поминали, то про себя.

– Да, ты прав, – спокойно ответил предводитель маленького отряда, но глаза его на миг странно блеснули.