|
- Вырезали всех ближников славянских богов и полсотни Белых Волков - это как, боярин, по-доброму? Перун, говорят, жесток, а новый бог чем лучше, коли крови льёт не менее, а более того? Идолов богов славянских посекли да пожгли. А деды-прадеды им кланялись с давних времён и тем жили. А ныне, при новом боге, воля будет не славянская, а византийская. А ты говоришь - право есть у Владимира из рода Рюриковичей на киевский стол. Это право он потерял, когда отрекся от наших богов и от нашей правды. А не с помощью ли того же Перуна он сел на великий стол? Но ныне нет над ним оберегающей десницы Ударяющего бога, и иным прочим славянским богам он не люб. И желаньем пришлого бога ему власть не удержать, и судьёй в наших землях не бывать. Когда Рюрика звали на Русь, он жертвовал славянским богам и брал власть их волею. И ныне волею Перуна другой князь будет править Русью. Имя этому князю тоже Владимир, и рождён он богиней Макошью, в лоно которой Ударяющий обронил своё семя.
Говорил Бакуня вдохновенно, явно оправдывая своё прозвище, и глаза у него при этом сверкали убеждённо. Среди чёрного люда немало найдётся таких, кто поверит ему. А вот у боярина Хабара сомнений было больше, чем веры. Кабы славянские боги, и Ударяющий в частности, сами учинили спрос с Владимира, сына Святослава, наслав, скажем, на Киев мор или незатухающее пожарище, то тогда Хабар рискнул бы, пожалуй, рассориться с Великим князем, а так - изволь радоваться пятилетнему мальчонке, которого ни сил в руках нет, ни доброй дружины, ни разума в голове, чтобы примирить между собой роды и племена, которые собираются вздыбить устами Перуновых волхвов. - Вадим-то успел уйти из Киева? - осторожно спросил Хабар. - Успел. Видение было Перунову кудеснику, и тем видением предсказана победа Владимиру, сыну Перуна, а Рюриковичу и греческому богу посрамление. Хабар на слова Бакуни сочувственно вздохнул - Вадим, конечно, видит далеко, но ведь, случалось, что и кудесники ошибались, неверно истолковывая волю богов. Разумеется, вслух своих сомнений Хабар высказывать не стал. Из ума боярин пока еще не выжил. Бакуню глупым человеком не назовешь, недаром же Ладомир считает его правой десницей Вадима, но неужели при таком не куцем уме не понимает ведун, что затевается зряшное дело, проигрышное с самого начала. Вся старшина и многие мечники уже отринули старых богов и поклонились новому, а обратного хода для них нет. Перун-то, чего доброго, спрос начнёт чинить с отступников. Дедины-то обычаи, на страже которых стояли славянские боги, повыдохлось с годами. Молодые жить хотят по-новому. А Перуновым волхвам ранее надо было думать, когда пускали Владимира разящей стрелой на несчастного Ярополка. Хотели этим возвысить Перуна над другими богами, а получилось, что уронили в грязь. - Если здесь, на Новгородчине, всё у нас сладится, то воевода Ладомир колыхнёт кривичей, радимичей и вятичей, а следом и древлян. Князь Владимир останется один в Киеве. Так-то вот, боярин. И такая убеждённость была в Бакунином голосе, что Хабар даже засомневался в правильности собственных выводов. Ну и глаза ведуна на него давили, приводя в сомнение и смущение. А вдруг вынесет малого Владимира, внука Хабара, на вершину власти с помощью славянских богов? То, что годами не вышел, так это дело поправимое. Тот же Ладомир поможет удержать власть детским ручонкам. А сам Хабар, тут уж без всякого сомнения, станет ближним боярином. Кабы был моложе, то может и порхнул бы в небеса ясным соколом, но ныне прожитые годы тянут к земле, и боль в пояснице не даёт покоя. Где уж тут порхать, удержать бы нажитое тяжкими трудами да подрастающему внуку передать в сохранности. Недаром же сам Перун повелел Хабару беречь Волчонка, а про другого внука, этого самого Владимира, в тех пророчествах не было сказано ничего. - Через день погонит воевода Добрыня новгородцев в Волхов, кланяться чужому богу. А это не всем придётся по нраву. Случится замятня. И если в той замятне сгинет воевода Добрыня, то быть тебе, боярин Хабар, тысяцким при малом князе Владимире. |
