– Что ты имеешь в виду? – Изабелла помнила, что в последние годы жизни бабушка порой заговаривалась.

– То, что сказала: хочешь познакомиться с Петером Йорданом?

– Но ты только что сказала, что он умер, бабушка.

– Так ведь и я тоже, детка. Ну и что с того?

Изабелла медленно отодвинула стул и присела к столу:

– Выходит, ты знаешь, что умерла?

– Разумеется. Он очень интересный человек. Уверена, он тебе понравится.

– Бабушка, я не хочу знакомиться ни с каким Петером Йорданом. Я хочу поговорить с тобой о другом.

– Это насчет того, что я умерла? Но ведь и ты об этом знаешь. А раз так, то что к этому можно добавить? Ничего. – Она подлила себе еще чаю. Рука ее слегка дрожала, но так было всегда. Носик заварного чайника едва слышно постукивал о край чашки. Наполнив ее, бабушка медленно и аккуратно поставила чайник на место. И по своему обыкновению на миг сжала его морщинистыми ладонями, чтобы согреть их. Она перехватила взгляд Изабеллы, устремленный на ее руки, покрытые старческими пятнами. – Нипочем бы так не сделала в свои молодые годы. У меня была очень чувствительная кожа, я не могла прикасаться к слишком горячим или холодным предметам. Даже мороженого не ела, от него у меня болели десны. А теперь, смотри-ка, стала совсем как ящерица, что греется под солнышком.

Изабелла, любившая свою бабушку едва ли не больше всех на свете, сейчас едва удерживалась от того, чтобы не встряхнуть ее за плечи.

– Бабушка, прошу тебя, не уходи от разговора. Ты, оказывается, знаешь, что умерла, но за все время, что я здесь, ничего мне об этом не рассказала.

Старая женщина сделала большой глоток из своей чашки, над поверхностью которой, когда она с шумом выдохнула, заклубился пар. Пожав плечами, она с кислой миной произнесла:

– Изабелла, ты ведь давным-давно в курсе, что я умерла. Мне это тоже известно. Чему тут удивляться?

Изабелла почувствовала себя виноватой. Ведь, добиваясь от бабушки правды, сама она многое от нее утаивала.

– Но ты-то откуда это узнала?

– Поверь, мертвые знают, что мертвы.

– Мне немного не по себе. Здесь…

Бабушка кивнула:

– Понимаю, о чем ты. Все, что ты видишь вокруг, немного не такое, каким было в прежние времена. Заметила? Вглядись внимательней. Это потому, что комната и все, что в ней, – наши ожившие воспоминания. Твои и мои. Общие.

Изабелла до мелочей помнила эту комнату. В последние годы жизни старая женщина покидала ее, разве только чтобы сходить в туалет. Изабелла провела здесь так много времени, что все детали окружающей обстановки навеки врезались ей в память.

Но теперь она ощутила едва ли не враждебность, которую источали столь милые ее сердцу вещи. Она со страхом и недоумением огляделась по сторонам.

Бабушка перегнулась через стол и потрепала ее по руке.

– Тебе нечего бояться, милая. Вспомни-ка, минуту назад я поморщилась, когда отпила из своей чашки. А знаешь почему? Потому что мой чай превратился в какао.

Изабелла весело улыбнулась, ей больше не было страшно.

– Мы всегда пили здесь вместе какао. Почти каждый день, когда я приходила домой из школы.

– Верно. А теперь я открою тебе одну тайну, моя милая, я ненавижу горячий шоколад.

Изабелла расхохоталась. Эту традицию они с бабушкой соблюдали в течение долгих лет. Она вбегала в спальню и с порога начинала рассказывать старой женщине о своих школьных делах, а та с улыбкой слушала ее. На столике Изабеллу всегда поджидал кувшинчик с горячим какао и ванильное пирожное.

Она все смеялась и смеялась и никак не могла остановиться.