Пит потянулся. «Как думаешь, Дискант будет шифроваться?»

Ла Верна открыла окно – из одежды на ней пеньюар и подвязки.

– Не думаю. Сейчас у него только одно на уме.

– Ты прав – это дело он любит. Думаю, меньше чем через час нарисуется.

– Минут через пятнадцать – двадцать.

– Спорим?

Пожимаем руки, пялимся в окно. Медляк: гуляки танцуют под тихую мелодию, голоса. О‑па – желто‑коричневый «форд». Пит констатировал: «Сорок одна минута».

Я сунул ему двадцатку. Дискант вошел в подъезд, хлопнул дверью, позвонил. Силуэт: Ла Верна в оконном проеме – танец живота.

Пит взвыл.

Дискант вошел в квартиру.

Медленно тикают минуты, одна, две… десять; в гнездышке Ла Верны гаснет свет. Ждем сигнала фотографа: вспышки в окне.

Пятнадцать минут… двадцать… двадцать пять – прямо перед нами паркуется патрульный автомобиль.

Пит толкает меня локтем:

– Е‑мое. Гребаная вечеринка. Статья сто шестнадцать, пункт восемьдесят четыре УК Калифорнии – «нарушение тишины в неурочный час». Мать вашу так.

Появляются два помощника шерифа. С дубинками – стучатся в окно квартиры гуляк.

Хоть бы хны.

– Клайн, это мне очень не нравится.

Тук‑тук‑тук – в окно Ла Верны. Лампа‑вспышка – окно спальни – беда не приходит одна.

Визг – наша птичка для комми.

Помощники шерифа выбивают дверь – я несусь туда со значком наперевес…

Через лужайку, вверх по лестнице. Краем глаза: фотограф выпрыгивает из окна – без аппарата. Через площадку – расталкивая малолетних гуляк – дверь квартиры Ла Верны начисто снесена. Проталкиваюсь: какие‑то уроды выплеснули на меня свою выпивку.

– Полиция! Дорогу!

Влетаю в дверь – истекающий виски. Меня тут же ухватил помощник шерифа. Сую значок ему в рыло – «Полицейское управление Лос‑Анджелеса! Разведывательный отдел!»

Ублюдок выкатил на меня зенки. Вбегаю в квартиру.

Дискант и Ла Верна возятся на полу – голые. На кровати – фотоаппарат; идиот помощник вопит: «Эй, вы, двое! А ну прекратите! Полиция!»

Вбежал Пит – рожа помощника шерифа расплылась в улыбке – старый знакомый. Быстрый Пит – немедленно выпер его из квартиры. Ла Верна и «розовый» – она молотит его кулачками.

Хватаю с кровати фотоаппарат, вынимаю пленку, закрываю. Щелк – вспышка – прямо в глаза Дисканта.

Комми ослеплен – Ла Верна высвободилась. Я ударил его – сперва ногой, затем кулаком – он вскрикнул, моргнул и уставился – НА ПЛЕНКУ.

Не давая ему опомниться:

– Это было подстроено, но полицейские помешали завершить дело. Предполагалось, что про вас напишут бульварные газетки – что‑нибудь вроде «„красный" политикан бла‑бла‑бла…». Если согласитесь сотрудничать со мной – этого не случится, а я очень не хотел бы, чтобы эти фотографии видела ваша супруга. Итак: вы все еще уверены, что хотите баллотироваться в городской совет?

Всхлипы. Надеваю кастет:

– Уверены?

Снова всхлипы.

По почкам – вялое тело, никаких мускулов.

– Уверены?

Красный как свекла вопит: «Пожалуйста, не надо!» Еще пару раз – изо рта у него пошла пена.

– Завтра снимаете свою кандидатуру. Соглашайтесь, потому что мне это не нравится.

– Д‑д‑да, п‑п‑п…

Дерьмовая работенка – я вошел в гостиную, меня трясло. Легавые свалили, Ла Верна завернулась в простыню.

Пит с микрофонами‑жучками в руке: «С помощничками шерифа я разобрался, а тебя по рации вызывал Ван Метер.