– Они близко, – повторил он, словно не понимая вопроса. – Они будут полосовать вас когтями, выпьют глаза, высосут кости. Так они всегда поступают с маленькой и беззащитной добычей.

Какого бы ответа Лара ни ждала, услышанное не могло не повергнуть ее в дрожь. Кайрен взял невесту за руку – пальцы были холодные и влажные. «Два чуда за день, – подумал он. – О Светлая, прости меня, но я прошу еще об одном…»

Обращаться к Светлой Эльге даже в мыслях было богохульством, ведь они с Ларой находились под покровительством другой богини – Всезнающей госпожи, чьи крылья охватывали день и ночь, свет и тень, жизнь и смерть… ее-то и следовало просить о помощи. Или о милости. Или о том и другом сразу. Но он не боялся богохульствовать и признался бы в этом Ларе, пожелай она спросить.

Он крепче сжал ее руку и повел дальше. Миг спустя они услышали, как бродяга бормочет:

– Хищные птицы. Они летят. Они уже близко…

– Я не сомневаюсь, что он безумен, – проговорил Кайрен просто потому, что не мог молчать.

Лара посмотрела ему прямо в глаза и ничего не сказала.

Большим несчастьем было застрять в Огами – порту, о котором Кайрен раньше не знал и хотел бы никогда не знать. Маленькие порты ему всегда не нравились, а этот оказался воистину омерзительным. Здесь жил проницательный и подозрительный народ, и, без сомнений, магусов в них признали с первого взгляда. А со второго поняли, что видят магусов-беглецов. Кайрен надеялся лишь на то, что огамийцы не поймут, какая причина заставила их покинуть родное гнездо. Если бы Лара вела себя иначе, они могли бы разыграть влюбленных, которые пошли против воли родителей, но с ее ледяным лицом такой спектакль вряд ли снискал бы успех у зрителей. Его надежда таяла как свеча, с каждым новым отказом все уменьшаясь. Она уже едва теплилась.

«Поищите шкипера Ристо, – сказал один моряк. – У него, по правде говоря, в башке временами ветер дует… Но, может быть, он отвезет вас куда надо. Голодный рыбак всякой рыбке рад».

А они и впрямь были очень, очень голодны.

В ремонтном доке воды было по пояс, и фрегату, который находился внутри, это сильно не нравилось, судя по прищуренным глазам и нервному трепетанию мачтового плавника. Возле правого борта корабля бродил юноша, и всякий раз, когда огромное существо начинало слишком уж сильно волноваться, он прижимал обе ладони к грубой шкуре и что-то неразборчиво бормотал нежным голосом.

– Прошу прощения? – окликнул его Кайрен. Других людей видно не было.

Моряк поднял голову. На вид ему было чуть меньше двадцати: высокий, широкоплечий, но какой-то… хрупкий, словно лишь недавно оправился после тяжелой болезни или раны. Грязное лицо пересекала повязка, прикрывавшая левый глаз.

– Чего тебе? Я занят, разве не видно?

– Это «Шустрая»? – За месяцы странствий Кайрен привык не обращать внимания на грубость, если она касалась лишь его одного, но не Лары.

– Ну, вроде как она, – сказал молодой моряк и, схватив свисавший вдоль борта трос, взлетел на палубу с быстротой и ловкостью рыбы-белки. – А что, дело есть?

– Я хочу поговорить с ее шкипером. Мне сказали, его зовут Ристо.

– Вот прям счас шкипер оч-сильно занятой, ага…

Кайрен поморщился. Одноглазый прохвост начал безжалостно коверкать слова, как будто знал, что для магуса из их с Ларой клана это хуже ножа, приставленного к шее. «Шустрая» заворочалась, в трюме что-то загрохотало и послышались приглушенные ругательства на два голоса.

– …Если и впрямь есть какое-никакое дельце, то придется до следующего раза обождать, – продолжил моряк, вдруг посерьезнев и бросив взгляд на люк посреди палубы.