Это произошло в 1900 году, через одиннадцать лет после того памятного проезда Нансена и его коллег по главной улице Христиании, когда случилась их первая встреча — встреча, о которой, впрочем, сам Нансен даже не подозревал. Руалу исполнилось двадцать восемь лет, ровно столько, сколько тогда было Нансену, и это казалось молодому человеку хорошим знаком. Знаменитый первооткрыватель должен был понять желание Амундсена тоже сделать какое-нибудь важное географическое открытие — понять и, возможно, помочь в организации экспедиции.

Правда, уже у дверей дома Нансена его молодого поклонника охватили сомнения. Что такое его одна-единственная полярная зимовка по сравнению со всеми великими открытиями и путешествиями Фритьофа? Не выйдет ли так, что сейчас Нансен похлопает его по плечу, посоветует набраться побольше опыта и вежливо выставит за дверь?

— Вам надо набраться побольше опыта, — сказал Нансен спустя час, когда его гость закончил рассказывать о плавании к берегам Антарктиды. — Но! — он поднял руку, пресекая порыв Руала запротестовать. — Опыт — дело наживное, так что эта проблема — не самая большая. Главное, что вам нужно для себя решить — это зачем вы хотите плыть в Арктику? Для чего вам это нужно?

— Ну как же..? — растерялся Руал. — Я мог бы попробовать… У меня есть план, как добраться северо-западным морским путем до пролива между Сибирью и Аляской. Вот, послушайте…

— Зачем вы хотите проложить этот путь? — чуть повысив голос, перебил его Нансен. Амундсен замолчал, глядя на своего кумира ничего не понимающими глазами. Вопрос "Как это — зачем?" так и рвался у него с языка, и хотя Руал сдержался и не задал его, Фритьоф без труда прочел эту фразу у него на лице.

— Вы — азартный человек, Руал, — вздохнул он. — Вы хотите пройти Северо-Западным проходом только для того, чтобы стать первым, кто им пройдет. И ради этого, ради своего самолюбия, вы готовы рисковать и собой, и еще десятком людей.

Руал снова вскинулся, собираясь возразить, но Нансен опять остановил его жестом и продолжил:

— Я прекрасно вас понимаю — сам таким был. Но сейчас другое время. Начинается двадцатый век, и вся эта романтика и желание делать открытия ради открытий уже очень скоро будет никому не нужна.

— А что же им нужно?! — с трудом сдерживая раздражение и едва не подпрыгивая на месте, выпалил Амундсен, не особо задумываясь, кого он имеет в виду, говоря "им" — ему казалось, что он спрашивает обо всем человечестве в целом. Но Нансен, судя по всему, отлично его понял.

— Им нужна выгода, — объяснил он. — Нужны научные исследования, информация о магнитном поле в Арктической зоне, о температуре воздуха, о давлении и еще о многом другом. А еще — сведения о туземцах, их жизни, традициях, обычаях. Уж если отправляться на север, то ради этого, а не ради того, чтобы иметь право кричать: "Я первый!" Пообещайте собрать все эти сведения — и выполните свое обещание. Вот тогда в вашей экспедиции будет смысл, тогда риск будет оправдан.

Руал нахмурился, но теперь, когда Нансен закончил свою речь, у него не нашлось никаких возражений против этого мнения. Давнее желание просто открыть новый пролив, или остров, или, если уж совсем размечтаться, сам Северный полюс — открыть и сказать себе, как очень верно подметил Нансен, "Я пришел сюда первым!" — неожиданно представилось ему в новом свете и на поверку оказалось мальчишеством, простительным семнадцатилетнему юноше, пробивавшемуся через толпу навстречу знаменитым исследователям, но совершенно несолидному для зрелого мужчины, прошедшего через настоящую полярную зимовку и на собственном опыте убедившегося, насколько это опасное дело.