Тогда Стасик испугался:

— Не надо… в пыль-то. Вот если бы напинать их…

— «Напинать» — это комплекс нейтрализующих мер ограниченного воздействия?

— Ага… — на всякий случай сказал Стасик. И подумал: «Это я сам с собой? Или правда — с ним?»

Шарик опять стал легким, но зато пульсировал в ладони, словно сердечко билось. Или это колотилась жилка под кожей? Чудо такое… «Один и один — не один. Ты и я…»

Шарик отозвался неслышно:

— Ты и я… Тебе лучше? Черное излучение прекратилось.

Стасик благодарно взял шарик в обе ладони. Как птенца… Далеко и хрипло затрубил горнист Володька Жухин. Отбой…

— Шарик, ты потом еще со мной поговоришь?

— Да.

Стасик сунул его под майку.

В палате он так и залез под одеяло — в пыльной майке. Укрылся с головой, перепрятал шарик под подушку. И там опять обнял его пальцами.

— Ты меня слышишь?

— Да. Воспринимаю.

— Шарик… Ты кто? Ты по правде… такой?

— Я… такой.

— Ты откуда появился?

— Я не появлялся. Я там. И я здесь. Сразу… Стасик! Я пока сам не могу понять.

— Что понять?

— Много. Про тебя и про себя.

— Про меня… я могу объяснить.

— Лучше я сам прощупаю твое информативное поле. А ты — мое.

— Я не умею…

— Тогда отключайся. У тебя циклический потенциал на исходе. Накопишь энергию — снова будет контакт…

Стасик хотел спросить о чем-то еще, но поплыл, поплыл в ласковой синей тьме среди неярких огоньков. Огоньки эти вдруг превратились в маленькие желтые окна. Словно засветился в сумраке уютный вечерний город… А потом всю ночь Стасику снились хорошие сны, но он их не запомнил…

— Шарик…

— Стасик…

И в этот миг Стасика накрыл тугой удар. Чужой подушкой.

— Вильсон! Чё возишься, опять поплыл в Сиксотное море? А ну, вставай! Матросы на зарядку не опаздывают, они герои!

И снова — трах подушкой! Так, что он слетел с кровати, а шарик запрыгал по половицам.

Стасик метнулся за шариком. Но тот был прыгучий, легкий, его пнули, поддали, он заскакал от койки к койке.

— Ура! Мишка, пасуй мне! Хрын, сюда, дурак!..

— Не надо! Отдайте! Ну, пожалуйста! Это мой!

— Не ври, Матрос!.. Ребя, это он вчера в первом отряде стырил! Они ругались: Вильсон пошел искать и не принес!..

— У, жулик! Прибрал — и под подушку!

— Ребята! Ну отдайте, он мой! Я его нашел!..

— А ты поймай! Попрыгай!

— Воришка зайка серенький за мячиком скакал!..

Как им доказать? Как их убедить — гогочущих, орущих, ненавистных? Чем хуже Матросу Вильсону, тем лучше им — веселящейся, вопящей толпе… Вертлявый Степка Мальчиков скачет по койке, как бешеный клоун, поднял над головой шарик:

— Эй, Матрос — накурился папирос! Поймай!

Стасик бросился к нему. А наперерез — глупый Хрын. Стасик пнул его так удачно, что он согнулся и засипел. А Степка кинул шарик другим!

— Отдайте!

— Что тут такое? А ну, смир-р-рна!

— Валерий Николаич, это Вильсон! То есть Скицын! Мячик у первоотрядников украл, а сейчас психует!

Валерий Николаевич — курчавый, цыганистый студент Валера, вожатый первого отряда — старался быть очень строгим. Иначе с этой «кучей опилков» не совладать.

— Кто украл? Ты, Скицын?

— Они врут! Я нашел!.. Он теперь мой, потому что… — «Господи, ну как объяснить? Как упросить?» — Не надо отбирать! Я за него все на свете отдам… Только пусть он будет мой!

Валера сунул шарик в карман.