– Может, он просто хотел избавиться от трупа?

Вопрос принадлежал лейтенанту Зуеву, невысокому сутулому пареньку с лицом, похожим на пельмень.

– Кхе, – Елин то ли усмехнулся, то ли просто поперхнулся едким дымом табака. Такой табак ему привозил друг из за границы, с Кубы. Другого Михаил Афанасьевич не курил, сигареты презирал. – Скажи мне, Степа, какой логикой должен руководствоваться преступник, чтобы совершить убийство на глазах десятков свидетелей?

– Ну… э… – Зуев почесал затылок. – Может он псих?

– Тогда мы возвращаемся к тому, с чего начали. Зачем топить уже мертвую женщину, если убита она была при свидетелях? То то и оно, лейтенант.

– К тому же он не сумасшедший.

Это добавила Иванна, вернувшись от лодки, которую осматривала вместе с другими оперативниками.

– Я давно его знаю. И Милу знала… Михаил Афанасьевич, ну не мог Антон этого сделать! Он год боролся за жизнь жены, и вы полагаете, что все это время Крымов притворялся?

– Задача следователя не полагать, а доказывать. Если вы, дорогая Иванна, можете предоставить факты, свидетельствующие в пользу Антона, я буду вам очень признателен, – Михаил Афанасьевич посмотрел на часы и выпустил колечко дыма. – Что то Погремков запаздывает…

Погремков Михаил Михайлович был судмедэкспертом, и, надо сказать, отменным знатоком своего дела. Он на месте определял способ убийства, стоило лишь взглянуть на труп. И его слова всегда подтверждались после вскрытия. Правда, он обладал весьма своеобразным чувством юмора, что нравилось далеко не всем сотрудникам убойного отдела, но это с лихвой компенсировалось профессионализмом. Маленький коренастый мужичок с лысиной на круглой голове, он всегда находил плюсы в работе. С Михаилом Афанасьевичем Елиным они были давними друзьями, и единственное их разногласие заключалось во взглядах на курение.

– О, какие люди! – послышался бодрый голос со стороны парка, и к Михаилу Афанасьевичу подошел Михаил Михайлович. Он слегка запыхался и выглядел немного встрепанным. – Давно банкет?

– Погремков, где тебя носит? – недовольно спросил Елин, однако же позволил себе улыбнуться в усы.

– Ну вот, всегда так, – притворился обиженным Михаил Михайлович. Добавил мимоходом, – Привет, Иванна, Степа… отлично выглядишь! – и продолжил, – Нет, чтобы о здоровье справиться, работа то у меня вредная… Ладно, ладно! Молчу! – под взглядом Елина он засмеялся и замахал руками. – Показывайте, где ваш труп.

– Ну, пойдем, – Елин слегка закашлялся и направился к берегу. Иванна велела Степану еще раз попытаться поговорить с подозреваемым, Крымовым Антоном, а сама последовала за двумя Михаилами. Весеннее солнце обманчиво грело спину, но редкие порывы пронизывающего ветра напоминали, что куртку снимать еще рано.

По дороге Погремков спросил Елина.

– Хотите, загадку загадаю?

– Валяй.

– Сережа выкуривал двадцать сигарет в день, а наш Миша, не выпускает трубку изо рта десять часов в день.

– И что? – Елин покосился на друга, ожидая подвох.

– Вопрос: Мишу не настораживает, что о Сереже говорится в прошедшем времени?

– Да ну тебя, шутник, – добродушно проворчал Елин, подводя Погремкова к лежащему на берегу телу женщины.

– Почему сразу шутник, а? Я же о тебе, бестолковом, беспокоюсь! Мне такие пациенты не нужны…

– Ты не отвлекайся, давай, лучше, делом займись, – оборвал Михаил Афанасьевич.