Порох заревел, его “Леший” упал на землю, и он попер на меня, вырвав левой рукой нож из раны. Я бросился навстречу ему, чтобы поймать на противоходе, и сумел доказать: из нас двоих левша все-таки не Порох. Когда между нами оставался какой-то метр, я резко ушел вниз, а потом, перекатившись на бок, прогнувшись, вскочил на ноги и побежал за катящимся кубарем противником, снимая длинную цепочку с изумительной красоты нагрудным крестом.

Порох тяжело вставал на четвереньки; я от души врезал ему ногой в челюсть, но, вопреки ожиданиям, он все-таки поднялся. Ну и молодец – в глазах темень кромешная, кровь по мозгам молотом грохнула, а он неумело тыкает вперед левой рукой с моим ножом. Нет, Порох, ты любитель на подхвате, настоящий боец обязан одинаково владеть двумя руками. Блокировав его мало чем грозящее движение руки правой, надавливаю пальцем левой головку золотого Иисуса, и на волю прыгнул волнистый булат “Кирк-Нардубан”, скрывающийся в этом кресте добрых полтора столетия. Полоснув резким движением из-под мышки справа по горлу Пороха, отскакиваю в сторону, омывшись в крови.

Противник уверенно пошел затылком вниз, а я, повесив крест на шею, поднял уже вторично и навсегда выроненное им оружие, опустился на колени, словно стремясь поблагодарить Бога, в которого не верю, и сделал то, чего ни в одном самом кровавом фильме не увидишь.

Не потому, что запах свежей крови действует на многих людей практически одинаково, к нему за свою жизнь удалось попривыкнуть, теперь уже организм правильно среагировал на небывалое нервное напряжение и снял его.

Немного постояв на четвереньках, подымаюсь, бросив взгляд на часы. Двенадцать секунд, старею значит, прежде справился бы куда быстрее, не отрыгиваясь после боя. Да нет, это скорее рябовская таблетка обратный эффект дает, я бы этого Пороха и без креста завалил, куда бы он, оглушенный, с одной рукой делся, но его подлый ход с ножиком…

Впрочем, какая подлость, нож он и есть нож, а то, что в нем скрывается ствол, заряженный специальным патроном калибра 7,62 – так это детали. С двадцати пяти метров человека завалить можно, если, конечно, попадешь; стрельба с двух рук из ножа тренировки требует, я ее сам проходил, равно как и из собственной зажигалки. А главное, Порох бы отмазался, когда б ему счастье улыбнулось, пару процентов от исхода поединка я всегда списывал на удачу противника. Выстрела бы никто не услышал, ножом пулю извлеки – и свисти о своей победе. Потому что, если бы успел Порох поднести к ножу вторую руку и нажать на спусковую кнопку, пороховые газы отсеклись специальным поршнем и пошла бы вперед из ствола пуля без звука. Да что звук, вспышки от выстрела не было бы.

Я подошел к уставившемуся в тусклое осеннее небо Пороху, остывающему в луже черной крови, невольно посмотрел на вспоротое до шейных позвонков горло, мгновенно отвел взгляд в сторону и тихо пробормотал:

– Смотри, не простудись.

И лишь затем дважды свистнул.

29

Так уж случается, что, общаясь с разными людьми, я порой перенимаю у них кое-какие вкусы и привычки. Во всяком случае превратить свое обиталище в крепость явно навеяно общением с известным англоманом Березовским.

Он по-настоящему красив, этот двухэтажный старинный особняк, стоящий на берегу моря. Впрочем, я ведь антиквар, в старине разбираюсь, а потому, если честно, это ультрасовременный домик с декоративным фасадом в стиле “ретро”, один в один, как его построил еще в прошлом веке архитектор Влодек.

Несколько лет назад особняк находился за забором двухэтажной дачи зимнего типа имени Леонарда Павловича Вышегородского, которую я после смерти тестя уверенно превратил в ту же самую крепость. Стоящий по соседству громадный старинный особняк постоянно действовал на нервы живым напоминанием: знаменитый ленинский принцип “Мир хижинам, война дворцам” отчего-то находит свое жизненное подтверждение именно за моим забором.