Сегодня в какую лавку по торговле оружием не зайди – сплошные отставники из органов при бывших помполитах Советской Армии. Для того же Лазоренко пятьсот процентов навара – не предел мечтаний, он каждую из этих реплик по штуке долларов торгует. Конечно, мало того, что редкое оружие, так еще и рукояти покрыты драгоценными металлами. Кто из его клиентов догадается: любую из этих шпаг-кинжалов в той Америке за сто шестьдесят пять баксов можно взять, а если оптом, то гораздо дешевле. Зато даже Гарик не обращает никакого внимания на скромный в сравнении с этими репликами ножик, лежащий на коробке с компьютером возле тренажера “Марафон”. Моего сына сейчас больше шлем занимает, не средневековый, а ультрасовременный “Векс”. Надеваешь его и моментально попадаешь в виртуальную реальность. Такая игрушка куда дороже компьютера.

В виртуальную реальность мой сын явно не торопился. Он нахлобучил “Векс” на голову, прихватил шпагу с дагой и стал скакать по комнате, как Кортес во время сражения во имя родины ради индейского золота.

– Смотри, Гарик, рискуешь, – обращаю на себя внимание, покрутив педали тренажера “Степ-ап”.

– Папуля, не переживай, я не порежусь, – успокоил меня именинник.

– Стану переживать из-за всяких пустяков. В тюрьму хочешь?

Гарик тут же перестал воинственно размахивать оружием и сдвинул шлем на затылок.

– Почему? – в голосе моего наследника прозвучало недоверие, хотя я рассчитывал исключительно на испуг.

– Как почему? За незаконное хранение холодного оружия.

– Так его можно везде купить. В магазине, – попытался оправдаться Гарик, однако я был еще суровее Уголовного кодекса.

– Мало ли что? Да, ты можешь купить нож в магазине или принять его в подарок, однако с ходу попадаешь под статью. Придут сюда менты, увидят кинжал – и суши сухари.

– Почему?

– Что ты заладил – почему, почему? Потому что оттого.

Как я могу объяснить ребенку: он живет в одной из стран СНГ, этого дремучего леса, где, в отличие от всего остального мира, существует понятие “холодное оружие”. До сих пор существует. Исключительно для того, чтобы при чьем-то небольшом желании можно было посадить любого по все еще действующей статье.

– Слушай, Гарик, у тебя тут ножей полно, давай поменяемся.

– Нет. Ты меня надуришь, – решительно отказался сынок.

Ну и память, я его лишь однажды обманул, а он до сих пор не забыл. Когда Гарька пешком под стол ходил, он любил делать это с громадной копилкой в руках. Мелкий рэкетир приставал ко всем и каждому, ежедневно выколачивая серебряные монеты для наполнения своей персональной сокровищницы. Однажды, не найдя в карманах откупа от домашнего попрошайки, я достал из письменного стола несколько медных пятаков, действие которых предпочитал бодяге, и предложил Гарику поменять его маленькие паршивые белые деньги на большие желтые. Сын с радостью разбартеровал рублей десять мелочи на четыре пятака, однако моя блестящая операция провалилась. Гарик с криком “Мама, смотри, какой папа дурной!” побежал докладывать Сабине о своих успехах в только-только зарождающемся бизнесе по-советски. Что я потом выслушал, какую неустойку платил – лучше не вспоминать. Но ведь сегодня Гарик почти взрослый, его на пятаках не проведешь.

– Как хочешь, – зевнул я. – Думал, на кой тебе этот маленький, паршивый ножик? Им только письма разрезать… Да, а я хотел дать тебе кое-что… Ну, ладно.

– А что? – на всякий случай полюбопытствовал Гарик.

– Запчасти к твоему шлему.