– Там не говорить, там действовать надо.

– Тем более, я тебе не помощник. Сиди себе тихо. Как Арлекино. Это же над ним, а не тобой, весь город потухает.

– Можно подумать, он сидит тихо. Он наверняка скачет по дивану, как та сорока по гнезду, зажав в руках свой обожженный прыщ, замазанный зеленкой.

– Я так и думал, – нагло залыбился Котя. – Это у тебя тот же прыщ зачесался. Действовальщик! Или нет?

– Котя, я тебя никогда не обманывал. Конечно, я в конце концов живой человек.

– Ну так перетерпи. Иначе вдруг кто-то решит, что ты не должен быть живой. Как это ты сказал – теоретически, но все-таки… Ладно, я поехал.

– Постой, Котя. У меня к тебе еще дело.

– На пару миллионов?

– Гораздо дешевле. Мы болтали по пустякам, а о бизнесе ни слова, – намекаю Гершковичу, что он не просто приятель, но и клиент.

– Опять со скидкой что-то будешь торговать?

– Ну ты же подарок не примешь…

– Или. Бизнес есть бизнес. Если мы друг другу начнем каждый раз подарки делать, наши сотрудники сильно отощают. Только не говори, что…

– Котя, я ничего не говорю. Это моя манера работы. Постоянными клиентами дорожу, потому и отношусь к ним соответственно. К тому же предлагаемая к продаже вещь покупается не в салоне, значит, мы можем сэкономить на комиссионном сборе… Погоди минутку.

Я извлек из шкафа предлагаемую к продаже вещь и с явным огорчением поведал Гершковичу:

– Котя, от сердца отрываю, всего-навсего за двадцать шесть штук.

– Так берег бы свое сердце, – в унисон заметил клиент.

– Не получится, – вздыхаю. – С пациентами на такие вещи сильно похужело, посбегали кто куда, морды жидовские, никакого блезиру в торговле.

– А гоям свинячим такая красота не надо? – снова поддержал меня Котя. – Или тебе, хозер, некому, кроме меня, ее продать?

– Есть кому, – серьезным тоном сказал я. – Только они не оценят. Подсвечник – он и есть подсвечник, даже такой необычный. Разве с них за пусть даже за серебряный подсвечник начала прошлого века столько слупишь, как с тебя? Это же прямо-таки предмет, который не просто украсит твою коллекцию, но и надавит на твое национальное самосознание.

– Не втирай клиенту, – рассмеялся Котя. – На это сознание ему может давить только семисвечник. А здесь их восемь…

– Да ты просто великий математик! Успел сосчитать. Про семисвечник наслышан, а как насчет восьмисвечника?

– Не знаю, – признался Гершкович.

– Боже, с кем я связался? Думал передо мной приличный человек… Ты сам и есть хозер!

– Серьезно?

– А как же? Ты ведь только для них по паспорту еврей…

– А для тебя?

– Серьезно? – слегка передразниваю Котю и вполне откровенно поясняю: – Ты брат мой. Потому что, как сказано в Библии, Господь от одной крови создал всех людей на земле. К тому же, Котя, человек принадлежит к тому народу, на языке которого он думает. Ты, как и я, думаем на одном языке, правда, знаем всякие выражения, вроде “тухиса”, но такие познания у каждого коренного южноморца, зато… Зато из нас двоих, оказывается, я лучше осведомлен об обычаях того народа, к которому якобы принадлежишь ты.

Я благоразумно промолчал, что этот восьмисвечник атрибутировал Студент и мгновенно напустил на себя вид муфия в рясе, мудрого, как раввин, многоликого, подобно Будде.