– Ну да, – подтвердил Гарик. – Не веришь? Смотри!

Мой наследник выхватил из-за пазухи свою никелированную хлопушку “Вальтер” и заорал громким голосом:

– Не сцы, Машка! Я – Дубровский!

– Убедительно, – признался я, опасаясь, как бы Гарик не стал от избытка чувств палить во все стороны.

Вот как классика влияет на подрастающее поколение. К чему мне читать дальше, расшифровывать Гарькины каракули, если в школе ремонт затеял?

– По-моему, Гарик, Пушкин про Дубровского другими словами писал.

– Так это же изложение, – упрекнул меня в тупости сын. – Училка сказала – своими словами. Папуля, ты такой дурной…

Если бы не последняя фраза, я бы похвалил Гарика за успехи в учебе.

– Своими словами? Ты кому пену гонишь? Меня по дешевке на понт не возьмешь. Чего буркалами кнацаешь, прикидываешь, я не врубился, где тебе за Дубровского ботали?

Гарик смотрел на меня с явным восхищением. Сынок наверняка уже считал, что я не такой дурной, как ему показалось.

– В общем так, изложение хорошее. Стилистика просто замечательная. Только если училка будет спрашивать, не признавайся, что ты не читал “Дубровского“, а потом писал изложение под диктовку… Кстати, я тебе в последний раз говорю, не смей отвлекать охрану от работы! Еще раз возле ребят увижу, козел мелкий…

– Не нарывайся! – зашипел Гарик. – Ты что, самый крутой на нашем хуторе? Я сейчас, кажется, перенервничаю…

Чтобы успокоить ребенка, мгновенно разоружаю сына и лишь затем поощряю его поведение затрещиной. В ответ на отцовскую заботу Гарик отскочил в сторону и, развернувшись в прыжке, провел боковой удар ногой в голову. Едва успев поставить блок, тут же получаю кулачком по почке, однако это не помешало проатаковать прямой в голову наследника. Гарика спас его рост, более того, во время движения моей ноги он пошел на сближение, припал на колено и нанес снизу весьма чувствительный удар между ног. Я рухнул на пол, а мой наследник весьма довольно заорал:

– Яйца, они не железные!

Возражать было глупо, потому пришлось подсечь его ноги левой и тут же слегка добавить сверху правой по тому самому месту, о котором начал распространяться преждевременно расслабившийся противник.

Гарик завыл дурным голосом, мгновенно подтвердив мое предположение – пресловутые яйца у него не такие медные, какими он сам их считает. Еще бы, на каратэ несколько лет ходит, в школе привык лупить одновременно трех-четырех сверстников, а как может быть иначе, все-таки на золотую медаль тянет.

– Ты уже покойник! – гарантировал Гарик, становясь на четвереньки.

– Да? – не поверил я. – Если помру, кто тебе все покупать будет?

Гарик на мгновение задумался, а потом выдал:

– Подумаешь! Сам говорил: сколько у меня уже есть – внукам хватит.

– Ошибочка, сынок, – поднимаюсь с пола. – Все движимое и недвижимое я завещаю государству.

– Напугал! Мне дядя Гриня машину лучше подарил, – по-своему понял, что такое движимое, Гарик. – Твою “Волгу” в металлолом сдам! У других детей родители… А ты меня позоришь. Ездишь на этой дрымбалке, как нищий. Почему нормальную машину не купишь, как у всех?

– Какую именно?

– Ну хотя бы “мерседес”…

– Это потому, что я белый ворон, – предельно откровенно признаюсь ребенку.

– А повезут тебя в “черном вороне”! – обрадовался Гарик, перестав зажимать свои яйца.