– Это точно, – с напряжением выслушивает предисловие Бойко, и я, бросив взгляд на “Сейко”, говорю то, ради чего, собственно, он усиленно делал вид, как соскучился по мне:

– Премия твоей команды за эту довольно дешевую гемму – пять тысяч долларов. В случае если она не пополнит мое личное собрание, к сумме плюсуется один процент от сделки.

По дороге в офис я принял решение: в моей личной коллекции вряд ли найдется место для амура, торчащего прорву лет у ручья. Стоимость подобной вещи на сегодняшний день определить непросто, однако опыт есть. Я не Студент. Спроси его о каком-то полотне, все скажет, вплоть до того, что определит имя автора, пусть картина значится в престижном каталоге как работа неизвестного мастера. Зато спроси его о цене любого произведения искусства, ответ будет однозначен. Студент начнет виться джейраном возле своего гигантского стеллажа с архивом, проповедовать дурным голосом: этой картине нет цены. Она прямо-таки бесценна – и все тут.

Однако я давно убедился – всему на свете есть цена, даже если не подкреплять этот вывод некоторыми достижениями “Сотби”. Там порой такие вопли случались из-за нашего Министерства культуры. Так это раньше было. Зато теперь вместо одного Министерства имеется пятнадцать его бледных копий, потому прежний одинокий вопль иногда переходит в групповой вой. В общем, караул, это бесценное произведение живописи стоимостью в двести двадцать тысяч фунтов стерлингов пару лет назад исчезло из костромско-сумгаитско- и так далее музея. Снимайте с продажи, вертайте взад.

Я не “Сотби”, который мечтать не может о моих трудовых свершениях со многими нулями – до того реальная обстановка на папе-родине способствует этому бизнесу. И дурных воплей при продаже никогда и ниоткуда не возникнет. Крадеными шедеврами не торгую из принципа. А зачем? При отношении к культуре в нашем обществе этого и не требуется.

Сегодня экскурсионная шара по поводу санаторных отдыхающих уже в прошлом, а загонять население в музеи с помощью дубин никто не догадался. Кто в этих музеях бывает? Может, они скоро немного перепрофилируются и в сокровищнице живописи Южноморска какой-то меценат, вроде Гуся, бар откроет, чтобы музей на плаву был.

Интересная идея: каждый, кто потопает в бар, должен купить входной билет в заведение имени Восточного и Западного искусства. А то, что меценат свою пивнушку назовет “Пьяный Вакх в гостях у Гогена”, не сомневаюсь. Музейщики таким образом будут сохранять прежний профиль, согласно инструкции, а экскурсанты повышать свой тонус жизни и уровень культуры, бросая жадный взор на закуску с натюрморта Калфа после очередной рюмки коньяка. От классического искусства так может аппетит разыграться, только успевай ненарисованные деликатесы заказывать. И, конечно же, среди них будет фирменное блюдо “Ромштекс имени Франсиско де Эррера-младшего” или “Отбивная а-ля Репин”. Вряд ли кулинарам и посетителям, ведущим себя подобно людям, запечатленным на полотне Фрогонара “Гуляки”, ведомо, что живописец Репин был вегетарианцем. Впрочем, наши ребятки что хочешь сожрут. Хоть сухорукого мясоеда, хоть блюдо “Амур с крылышками в собственном соку”.

При желании здесь можно и салон организовать. Естественно, исключительно для удовлетворения культурных потребностей населения. Видите замечательное полотно “Нимфа в объятиях Пана”, если хотите, можете сами на время Паном стать. А вы уже пан, господин то есть, сто раз пардон, но наши нимфетки все равно наготове. Хотите таких умелых, как на гравюре Хогарта? Или требуется что-то вроде “Юдифи в палатке Олоферна”? Только просьба не трогать холст руками и учесть – нынче невинность живой Юдифи вам в полторы штуки зелени станет. Что поделать, цены на произведения искусства растут постоянно, а триста долларов за нетронутую девочку – такое два года назад было.