Сережа насторожился; он слишком хорошо изучил меня. Если я заставляю Сережу заниматься пассивным курением, что, по мнению Рябова, равносильно смертной казни в газовой камере, значит его генеральный директор чем-то недоволен.

Рябов, конечно, слегка поморщился и деланно безразлично спросил:

– Какая проблема?

– Юридическая. Скажи, правда, наш президент имеет право наградить именным пистолетом за личное мужество?

Рябов недоверчиво посмотрел в мою сторону, однако сомневаюсь, что он даже допускает такую шальную мысль в виде последующего указания: знаешь, Сережа, сбегай к президенту, в моей коллекции только его пукалки для полного счастья не хватает.

– Да, – подтвердил президентские полномочия мой коммерческий директор.

– Ага, – назидательно поднимаю вверх указательный палец. – А имею ли я право на хранение и ношение этого пистолета согласно Уголовному кодексу?

– Нет, – отрезает Рябов.

– Значит, он имеет право наградить, а менты – посадить, – делаю донельзя логический вывод. – Потому отсюда следует просьба: Рябов, гони пистолет. Только не “Маузер”, а “ЗИГ-Зауэр”. Заодно и “Вальтер” моего наследника. А то ему в следующий раз нечем будет невесту выкупать.

Рябов засиял ярче дорогого Леонида Ильича после награждения именной шашкой.

– Значит, сказать Вершигоре, что ты…

– Как было договорено. Я попросил тебя хранить мои личные стволы, если туда пойду. Я никуда не иду, так что давай. Понимаешь, я себя без плечевой кобуры стал голым чувствовать.

Сережа не без удовольствия положил на стол пистолеты и заметил:

– Я знал: ты рано или поздно поумнеешь.

– Вершигора не обидится?

– Если так, то виду не подаст. Тем более, я ему открыто сказал, как мне эта затея не нравится.

– Ладно. Только не забудь проговориться Вершигоре, что я бы, конечно, согласился, однако у нас возникла проблема.

– Какая? – насторожился коммерческий директор.

– Так, ерундовая, – лениво отмахнулся я. – Приходила моя бывшая пассия, ее мужа менты прихватили. Надо бы помочь.

– А, это… – успокоился Сережа.

– Ну да. Скажешь генералу, как я бы с радостью на лице, однако нужно долги прошлому вернуть. А чтобы ты окончательно успокоился, знай: на предложение Вершигоры я не соглашусь.

– Никогда?

– Ну разве что, когда президент наградит меня именным стволом, – ухмыляюсь в ответ. – В общем, Сережа, скажешь генералу, пусть другого ищет. Отдохнешь – и ко мне. Прихвати нашего законника, а то он, наверняка, от безделья опух – пускай на стороне поадвокатствует. А мы хоть на денек расслабимся, заслужили, верно?

– Это точно, – рывком поднялся из кресла Рябов. – Давай, собирайся. Охрана у подъезда.

– А на кой она мне сейчас? – в прямом смысле слова зеваю на такое сообщение. – После всех дел…

– Береженого Бог бережет, – ответил Рябов своей излюбленной фразой.

Это точно. Вот я и поберегся, наступив на горло собственному характеру. Моя личная безопасность зависит вовсе не от сноровки рябовских спиногрызов, не от Маринкиного внимания, а только от правильно сделанных выводов. Ошибешься в решении – все затраты на Маринкины приспособления прахом пойдут, толпа охранников от пули не защитит. Да кому, откровенно говоря, эти телохранители нужны? Тем более, что на всю страну у нас настоящих телохранителей – человек пять-шесть, не больше.

Среди множества упражнений, которые настоящий телохранитель должен повторять регулярно, чтобы держать форму, есть не требующее особых физических нагрузок.