– Тебе я поручаю заботу о них.

Потом я отвел вождей Манаури, Мабукули и Конауро на борт шхуны и, приоткрыв непромокаемую парусину, показал им добытое оружие: ружья, луки, стрелы, палицы, ножи, топоры. Они вытаращили глаза от изумления.

– Сколько же тут всего! – удивленно воскликнул Мабукули.

– Что со всем этим делать? – озабоченно спросил Конауро. – Нужно ли нам это?

– Пригодится! – заверил я. – Еще как пригодится!

– Значит, ты собираешься воевать?

– А если на нас нападут и придется защищаться?..

Под вечер вождь Манаури созвал совершеннолетних жителей Кумаки к своей хижине, и мне пришлось рассказать о всех важнейших событиях на юге. Выступили Уаки и Вагура.

Потом я перешел к самому главному:

– Когда несколько месяцев назад мы отправлялись на Эссекибо, нами руководили исключительно мирные намерения и мы не могли предполагать, что впереди нас ждут такие кровопролитные бои. Но нам довелось столкнуться с такой несправедливостью и жестокостью голландцев по отношению к неграм, что мы не могли остаться безучастными, а предательским убийством двух наших воинов карибы втянули нас в настоящую войну с этим племенем. В этой войне погибло много карибов, так много, что весть об этом разлетелась по всей Гвиане. Но всем известно, что карибы – племя спесивое и заносчивое, они не снесут такого позора, постараются отомстить и восстановить свою былую славу. Это может случиться завтра, может – через месяц или через полгода. В течение трех месяцев на Ориноко должны прибыть посланцы голландцев, не исключено, что карибы, союзники голландцев, попытаются воспользоваться случаем и устроить на нас разбойничий набег.

По моему знаку Симара набросила мне на плечи шкуру ягуара, и я продолжал говорить стоя:

– Здравый смысл и опыт учат: если хочешь сохранить мир, будь готов к войне. Пусть же наши ружья и луки будут всегда самыми меткими, наши ноги – самыми быстрыми, наши весла – самыми выносливыми, а наша бдительность – самой неусыпной. Тогда ни один враг, даже самый злобный, никогда нас не победит! Я закончил!

Когда я сел, среди жителей Кумаки воцарилась глубокая тишина. Тогда встал один из старейшин и сказал:

– В том, что говорил Белый Ягуар, много мудрости я правды. Мы должны много учиться и закалять свой дух… О‑ей!

Конауро, который все еще не мог смириться с потерями, понесенными его родом в бою с акавоями на Каииве, встал тоже:

– А у меня есть другое предложение. Белый Ягуар прослыл убийцей карибов, и карибы теперь станут охотиться прежде всего за ним. Если Белый Ягуар уйдет из нашего племени, карибы наверняка оставят нас в покое!…

Конауро не успел еще закончить последней фразы, как со всех сторон в незадачливого оратора полетели слова осуждения: предатель, трус и тому подобное.

Вскочил Уаки:

– Позор всем аравакам за то, что один из нас, к тому же глава рода, произнес слова, столь недостойные! Слова позорные!

Видя, какой гнев и возмущение охватили моих друзей, и опасаясь, как бы все это не привело к расколу племени, я попросил слова и воскликнул:

– Друзья, если вы не хотите меня огорчить, прошу вас, успокойтесь! Я должен защитить Конауро! Можно не соглашаться с тем, что он сказал, и даже считать это недостойным, но одно несомненно: Конауро хочет племени добра и все, что он говорил, было направлено на благо араваков… Он ошибся, но это уже другое дело! Ошибаться может каждый…

Меня поддержал Вагура:

– О‑ей, я согласен с тем, что говорит Белый Ягуар. Хватит говорить о Конауро. Поговорим, как нам укрепить свои силы и мощь! Главное – не дать врагу застать нас врасплох!..

Это были мудрые слова, и они несколько умерили пыл собравшихся.