— Ведь это же хауда! — произнес он наконец.

— Да, хозяин, она самая. И в ней хватит места для вас всех.

— А ты как же?

— Я займу место вожатого на шее моего друга Рамы. А сейчас, поверь мне, сахиб, тебе нужно хоть немного отдохнуть, ведь впереди тяжелый день.

— Да, конечно… Но я никак не могу заснуть.

— А ты спи!.. Спи, сахиб!.. Да, спи!.. Это необходимо, чтобы восполнить запас энергии… Спи!.. А Рама пусть охраняет нас…

И произошла удивительная вещь. Капитан спокойно, не спеша улегся на траву, глаза его закрылись, и вскоре он уже спал как малое дитя.

Факир же продолжал трудиться. Срезав изящные листья веерной пальмы, он прикрепил их к тростниковой будке. Получилась крыша, способная спасти от дождя и солнца.

На рассвете, при первых лучах солнца, индус разбудил своих спутников и, с гордостью выслушав восторженные похвалы в свой адрес, ответил скромно:

— Я сделал, как умел. А теперь — в путь-дорогу!

Путники без труда взобрались по лестнице на спину Рамы. С ними был и Боб, которого, естественно, подняли на слона на руках. Одно огорчало: позавтракать не пришлось.

Слон двинулся крупной рысью по направлению, указанному Бераром. Рама прошел безостановочно более шести часов, и друзьям уже было невмоготу от голода и жажды.

Неожиданно показалось небольшое селение, из нескольких соломенных хижин. Факир остановил Раму и, ловко соскочив на землю, подошел к крайней лачуге. Внимательно осмотрев ее, он увидел в левом углу двери выведенный черной краской маленький треугольник, с черным же кружком посреди его. Знак этот был столь слабо приметен, что несведущий человек не обратил бы на него никакого внимания.

— Пусть сахибы соблаговолят спуститься! — радостно воскликнул Берар. — Здесь мы в безопасности!

Поднеся к губам лезвие кинжала, он издал громкий, переливчатый свист. К нему тотчас подбежали двое мужчин в грязных набедренных повязках. Обменявшись с Бераром несколькими словами, они упали перед ним ниц.

Мариус заметил с иронией:

— Похозе, сто нас приятель факир здесь больсая сыска!

Берар величественным жестом приказал индусам подняться и долго отдавал им какие-то распоряжения на их языке, а они благоговейно внимали каждому его слову. Затем поселяне подозвали криками своих женщин и детей, которые, завидев слона, попрятались в страхе в кусты. Торопливо, с опаской, путникам принесли свежую прохладную воду, пшеничные лепешки, фрукты и мед, а для слона — охапки кукурузных початков. Путники, как завороженные, смотрели на такое изобилие продуктов и не верили своим глазам.

Пока они отдавали должное всем этим простым, но показавшимся им восхитительными, блюдам, те же двое индусов взяли в руки палки и, прихватив немного съестного, собрались в дорогу. Подойдя к Берару, они низко ему поклонились, а затем опустились на колени и распростерлись перед ним, выражая высшую степень почтения.

Факир отпустил их еле заметным движением своих сухих и узловатых пальцев, и они мгновенно растворились в джунглях.

— Все эти дома, — сказал Берар, — в нашем распоряжении! Так же, как и все, что в них находится… И сами эти люди — наши верные рабы! Пейте! Ешьте! Спите!.. Живите спокойно, ни о чем не тревожась… Здесь вы в такой же безопасности, как под охраной полка солдат…

Джонни, Мариус и Патрик были изумлены и даже восхищены. Но Бессребреник, медленно покачав головой и пристально взглянув на Берара, спросил:

— Ты можешь мне сказать, кто эти люди, факир?

— Сахиб, наверное, догадывается… Пусть он соблаговолит отойти со мной немного в сторону… Я все скажу ему.

Пройдя за естественную ограду из увитых лианами гигантских деревьев, они оказались у величественных развалин.