– Что такое? - спросил Тука.

– На моем судне нет доктора, а так как я отправляюсь в Бразилию, чтобы продать там от четырехсот до пятисот негров, за которыми иду в Бенгуэлу, то я сочту за большое счастье, если мосье Жилиас пожелает быть главным начальником санитарной службы на «Осе», в продолжение этих двух плаваний.

– Ваше предложение очень естественно, - отвечал Тука, - и я убежден, что мой друг Жилиас сочтет за величайшее удовольствие оказать вам эту маленькую услугу.

– Но это еще не все. У меня куча дел по отчетности, требующих знания опытного делового человека, и мосье Тука окажет мне великое одолжение, если согласится принять обязанность главного администратора по корабельному хозяйству и обер-эконома по переселению негров.

– Ну, конечно, - поспешил вмешаться, Жилиас, страстно желая услужить своему другу, - ваше предложение осуществляет лучшие пожелания Тука.

– Но это надо обдумать хорошенько, - осмелился заметить Тука робко.

– Господа, мои предложения нераздельны, - сказал Ле Ноэль, холодно, изменившимся тоном, - впрочем, позвольте мне заметить, что я принимаю только ваши собственные предложения, заявленные вами прежде.

– В таком случае, мы обязаны на то согласиться.

– Вы правы, и я должен еще заявить, что вам, как и всем служащим у меня, последует премия от двадцати пяти до тридцати тысяч франков на каждого… В случае отказа, я отправлю вас пить без конца полной чашей в море.

– Честное слово, капитан, вы предъявляете такие искусительные доводы, что нет возможности вам сопротивляться, - воскликнули друзья хором.

– Не забудьте, господа, что когда последний негр будет выведен с моего корабля, вы получите свободу отправляться куда угодно всем разглашать, что вы находились пленниками на «Осе», а вы, господин Тука, можете тогда отправить вашему начальству столько донесений, сколько охоты будет и пояснить к тому же, что командир судна, торгующего неграми, Ле Ноэль, пустил ко дну военный корабль «Доблестный».

– Капитан, позвольте еще одно слово, - сказал Жилиас с дальновидностью, часто изумлявшей его друга Тука.

– Я вас слушаю.

– Что вы намерены делать с этими юношами?

– Ничего, они дали мне слово не искать средств для побега с корабля, и этого для меня достаточно.

– Ну, а что, если бы вы приказали им быть нашими помощниками в наших новых обязанностях.

– Это зачем?

– Ввиду будущего донесения о нашем настоящем положении, весьма неблаговидным окажется, что наши подчиненные настолько заслужили ваше уважение, что сохранили свою независимость. Поймите, какую неблагоприятную тень это бросило бы на нас.

– Не думаю, чтобы они согласились.

– О! Капитан, вероятно, вы не представили им могущественных аргументов, которыми осчастливили нас?

– Пускай будет по вашему - не желаю вам отказать в первой вашей просьбе со времени поступления вашего в штаб «Осы», я потолкую с ними.

Произнося последние слова с насмешливой улыбкой, Ле Ноэль простился со своими собеседниками и поспешил в каюту, чтобы дать свободу веселому расположению духа…

– Как это пришло в голову адмиралтейскому интендантству отправить нас на невольничьей шхуне? - сказал Тука, уходя с Жилиасом в свою каюту.

Для исполнения данного обещания, командир велел пригласить к себе молодых людей и с очевидной шутливостью объяснил им, что по желанию их прямого начальства возвел их в чин помощников обер-эконома и начальника врачебного округа и рассказав причины своего поступка, заверил их, что им предоставлена полная свобода действий.

Гиллуа и Барте невольно рассмеялись, думая, что их начальники, малодушие которых было им вполне известно, действовали так только потому, что пристали к ним с ножом к горлу.