Федор Федорович знал, что работники сегодня из ребят плохие. Старик смотрел на осунувшиеся лица школьников, на усталые и виноватые глаза и думал: «Беда всегда людей старит, а молодых — взрослит… Эх, война, война!.. Человек человека истребляет!.. Прошибся ты, Гитлерюга, прошибся. Не совладать тебе с нами, ни за что не совладать. Вот, видишь, мужиков на войну взяли, а дело мужиковское не стоит: сыновья отцов заменили… Однако «мужичкам» отдых дать надо…».

— Мужики, — Федор Федорович так и назвал ребят, — с часок поваляйтесь, а потом на делянку пойдем… Ложитесь, ложитесь. Я разрешаю, слышите!

* * *

Хлопнула крылечная дверь. Кто-то поспешно прошел сени… Открылась дверь… На пороге остановился Ленька Клей. На нем лица не было. Все уставились на изгнанника, но он будто не видел удивленных вопросительных взглядов. Видно, с ним произошло такое, что заставило забыть происшедшее накануне.

— Там… в лесу, — Ленька задыхался от волнения и быстрой ходьбы. — Там… шпионы… парашютисты. Двое их.

Ребята повскакали с мест. Окружили Леньку. Кто-то сунул ему кружку с чаем, кто-то подставил табурет, чтобы Клеев сел… Загалдели. Забросали Леньку вопросами.

— Тише вы! — прикрикнул на ребят Федор Федорович. — Далеко от хутора видал этих самых?

— Километра четыре отсюда, а может, и все пять.

— Ну-ка, Трусов, сбегай за Игорем Аркадьевичем. Живо. Скажи, срочно нужен… На лыжах они?

— Не знаю. Не приметил, — признался Ленька.

— А почему ты решил, что встретил именно шпионов? — спросил Саша.

— Не наши они. Точно говорю.

* * *

Ленька шел, не торопясь. Это радость человека подгоняет. А беда… Некуда Клею было торопиться. Что он скажет дома? Как он теперь покажется в школу? Ему впору бы сесть под елкой и не встать, пока не замерзнет. Ленька даже представил, как удивятся, как испугаются те, кто его прогнал от себя, когда узнают, что он, Ленька Клеев, в знак протеста замерз в лесу. Но тут же Клей решил, что такой поступок расценят, как трусость. Кто станет жалеть вора?.. Вор?! А если об этом узнает мать? Узнают в их деревне?

Ленька часто останавливался, оглядывался. Он видел свой одинокий след на чистом снегу. Сейчас побежать бы по этому следу к Лыковскому хутору, к ребятам! А как бы он работал теперь!

Но нельзя было Леньке возвращаться обратно. Надо было идти по снежной целине. Даже таким шагом к вечеру он придет в Ягодное. Лучше бы даже прийти туда ночью, а на рассвете податься в свою Залетаевку.

— «Ворон»!.. «Ворон»!.. «Ворон», помоги!

Ленька остановился. Неужели почудилось? Прислушался… Снова где-то слева от него кто-то негромко позвал:

— «Ворон»!.. Помоги, «Ворон»!.. «Ворон»!

Клееву показалось, что зовет человек, у которого совсем мало сил.

«Вот штука-то! А зачем он ворона кличет? — подумал Ленька. — Может, померещилось мне? Какой дурак ворона кликать станет?».

Нет, Леньке не померещилось. Он снова и снова услышал странный призыв.

Клееву стало не по себе. Что же делать? Уйти побыстрее от этого таинственного голоса или пойти, пойти на него?.. Ленька решился. Он, крадучись, пошел в ту сторону, откуда взывали о помощи.

Вышел к небольшой поляне и притаился под елкой. Теперь уже где-то совсем рядом слышался потухающий мужской голос, автоматически повторяющий:

— «Ворон»!.