|
«Неволя…» была уже не раз прочитана от начала до конца, и теперь он пытался осилить и осмыслить те места, которые пока оставались неясными, противоречивыми, похожими на цель, которая вроде и определена, и досягаема, постоянно уклоняется. Мысли метались между идеалом, о котором он мечтал, уходя добровольцем в Красную армию, между величием солдата, и тем, жестоким и грубым, пахнущим потом, мочой и кровью, чем пах каждый окоп и каждая стоянка в пути, что и было, как ему казалось, неволей солдата. Он тогда ещё и не предполагал, какими картинами и какими страданиями время наполнит то и другое.
Шенкурская наступательная операция закончилась триумфом Красной армии. 6-я армия наголову разбила противника. Союзники ничего не могли противопоставить мощному напору красноармейцев. Канадско-американские войска побросали свои позиции вместе с артиллерией, несколько хорошо укреплённых линий вокруг Шенкурска, и налегке отступили через замёрзшие болота, спасая самое ценное — свои жизни. В портах началась спешная погрузка на корабли, всё это время стоявшие на рейде. Угроза прорыва иностранного корпуса на Пермь с целью соединения с войсками А. В. Колчака и общей атаки на Москву миновала. В столицах вздохнули с облегчением. Захваченные трофеи восхищали своим количеством и разнообразием: пушки и гаубицы, пулемёты «Льюис», «Виккерс», «Гочкисс», винтовки (около двух тысяч) «Ремингтон», «Энфилд», «Манлихер», «Лебель». Большое количество боеприпасов: тысячи снарядов и гранат, три миллиона патронов. Судя по захваченному арсеналу, планы Антанты в России были большими. Пулемётчики, приводя в порядок трофейные «Гочкиссы», бережно протирали тонкие стволы, латунные рукоятки, с любопытством разглядывали пластинчатые обоймы на 25 патронов, раскладывали и складывали массивные и удобные треноги. Рассуждали так: — Эти мерикашки — вояки так себе. А вот пулемёты у них — ничего себе… Берзарину тоже достался «Гочкисс». Взамен «павшему» в бою товарищу «Максиму» — в трёх местах продырявило пулями кожух, осколком снаряда повредило затвор, и пулемёт отправили в ремонт. Молодой пулемётчик быстро освоил новое оружие. Когда выпадали свободная минута, открывал Альфреда де Виньи. Книга, как и пулемёт, всегда была рядом.
Солдатская воля тяжка и неумолима, как железная маска безымянного узника, и придаёт физиономии любого военного что-то однообразно бесстрастное. Вот почему, когда смотришь на какой-нибудь полк, можно приметить, что солдатские лица выражают обычно скуку и недовольство. Усталость, вдобавок, накладывает на них морщины, солнце сообщает им своеобразную желтизну, и преждевременная старость бороздит черты тридцатилетнего мужчины. И вместе с тем есть некая общая идея, которая придаёт порою всем этим собранным воедино суровым людям красоту подлинного величия — идея Самоотречения. Самоотречение воина — это крест ещё более тяжкий, нежели крест мученика. Нужно очень долго носить его, чтобы понять, сколь велико и страшно это бремя.
Берзарин вглядывался в лица своих товарищей, но не замечал ни особой скуки, ни радости. Усталость отяжеляла их плечи и лица только после боя. Но они были молоды, и достаточно было двух-трёх часов сна и котелка наваристой каши, чтобы лица товарищей снова просветлели, а морщины усталости исчезли. В 1921 году, когда на большинстве фронтов операции Красной армии закончились успехом, Берзарина направили на учёбу на Смоленские командные пехотные курсы, которые курировал сам командующий фронтом М. Н. Тухачевский. Тот не раз бывал на занятиях, проводил с курсантами беседы. Берзарин и его однокурсники слушали героя Гражданской войны, командарма-7, войска которого были дислоцированы в Смоленске и его окрестностях, затаив дыхание. |
