Мишка так и не успел решить, что ему делать – то ли двигаться к складу, чтобы попытаться как-то заставить замолчать проснувшегося человека (убить, конечно, а как же еще заставишь-то?), то ли, наоборот, бежать к воде и спрыгивать в ближайший к нему насад (еще ведь найти надо в темноте). Громкий голос ратника Арсения заставил его вздрогнуть так, что оружие чуть не выпало из рук.

– Раззява! По нужде сходить не можешь, чтоб за борт не сверзиться!

Фаддей Чума, громко отфыркнувшись, забубнил из воды что-то неразборчивое.

– Вот-вот! – продолжил скандальным тоном Арсений. – Купайся теперь, заодно и портки простирнешь! Погоди, я тебе еще и портянки твои кину, стирать так стирать!

– Чего разорались, обормоты?! – донеслось от склада. – Поссать и то толком сходить не могут… работнички…

– Тебя, дурня, не спросили! – отозвался Арсений. – Как хотим, так и ссым!

– А я вот щас выйду, так поглядим, кто тут дурень! – пообещали из склада.

– Эй, вы! – донеслось от ближайшей ладьи. – Хватит глотку драть, полуношники! Охота друг другу рыло начистить, так бейтесь! И не хрен тут орать!

– А я вот свайку возьму, – продолжал блажить дурным голосом Арсений, – да как раз по рылу-то… а ну, высунься!

Судя по звукам, скандалист с ладьи, действительно, высунулся из-под тента – сначала раздался звук смачной затрещины и ругательства, потом какая-то возня, потом, уже из-под тента, шум драки.

– Да уйметесь вы, дуроломы, в конце-то концов? – снова заорали в складе. – Сейчас дружинников дозорных кликну!

Хозяин голоса явно не желал вылезать под дождь. Мишка просто не верил своим ушам – ратник Арсений прямо-таки с виртуозной артистичностью превратил смертельно опасную ситуацию в банальный скандал с мордобоем. Полочанам могло прийти в голову все что угодно, но только не то, что ругань и драку у них под носом устроили туровские воины. Из ступора Мишку вывел толчок в спину и шепот ратника Савелия:

– Не стой столбом!

Мишка побежал к следующей ладье. Там уже тоже дрались под тентом, а отроки скидывали чалки с причальных столбов. Дальше линия причалов прерывалась, и с полсотни шагов пришлось бежать по дикому берегу, заваленному всяким мусором.

«Во, и ЗДЕСЬ то же самое, разве что мусор экологичный – ни тебе ГСМ, ни пластика, ни металлолома… блин, о чем думаю?»

Третья ладья… Тут под тентом угадывались вспышки от кресала, кто-то пытался высечь огонь, а отроки, просунув верхнюю часть тела внутрь, стреляли из самострелов. Четвертая ладья. Край тента приподнялся и в щель ударил показавшийся ослепительным свет масляного светильника. Заспанная рожа с всклокоченной бородой недоуменно уставилась на Мишку и пыталась спросить:

– Э… парень, чего это…

Болт из Мишкиного самострела ударил мужика прямо в лоб. Мишка рыбкой влетел в ладью, извернулся, щурясь от света, уловил какое-то движение совсем рядом, торопливо вскочил на ноги и оказался нос к носу с молодым парнем, держащим в руке светильник. Тот как-то странно перекосился лицом, словно собирался заплакать, и начал заваливаться на бок. Только тут Мишка понял, что держится за рукоять кинжала, вошедшего парню в солнечное сплетение – как ударил, сам не заметил. Светильник упал, разлившееся масло вспыхнуло, и Мишка в свете зарождающегося пожара торопливо оглянулся. Больше никого на ладье не было. Пока оглядывался, «на автомате» зарядил самострел, потом высунулся из-под тента и прикрикнул на щурящихся от света отроков:

– Здесь все! Давайте дальше!

– Никаких «дальше»! – рявкнул вынырнувший из темноты Егор.