В это время из радиорубки донесся голос дежурного. Он информировал нас о местонахождении судна и его курсе. К этому сообщению объятые истомой пассажиры отнеслись с полным равнодушием, ибо густые испарения мадеры, уже обильно осаждавшиеся на кормовой палубе подобно утренней росе, и без того свидетельствовали о том, что мы идем в правильном направлении и с курса нам будет сбиться трудно. Недоумение людей, с азартом ожидавших завтрашней высадки на берег, говорило только об одном: «Лучше бы вы не засоряли эфир, а с удвоенным вниманием следили за навигационными приборами, сверялись с лоцией и смотрели по сторонам. Вон, справа, идет чей-то сухогруз, тоже, небось, весь окутанный маревом в тонах каленых орешков».

К ужину, заскочив ненадолго в бар «Лидо», мы собрались в ресторане. Если в первый вечер нашего путешествия корабельный ресторан живо напоминал привокзальную столовую во время короткой остановки поезда для раздачи комплексного обеда Людмилой Гурченко из х/ф «Вокзал для двоих», то сейчас всё было по-другому. Нет, в самой обстановке ресторана ничего не изменилось. И здесь я рекомендую читателям, уже изведавшим сладостную прелесть морского времяпрепровождения, смело пропустить остаток настоящего абзаца. Тем же, кто колеблется между пресным отдыхом в Трускавце и просоленными странствиями по Средиземноморью, я настоятельно советую ознакомиться с представленным ниже описанием. Итак, всё было как обычно. Всё так же сверкали еще вчера белоснежные, а сегодня ярко-розовые накрахмаленные скатерти с подобранными им в тон салфетками, уложенными на закусочную тарелку на манер крестьянского треуха; блестели, отражаясь в огнях свечей, столовые приборы: по три вилки слева — столовая, рыбная и закусочная, вогнутыми пиками кверху, и три ножа того же предназначения справа с отточенными лезвиями внутрь, а чуть впереди еще три десертных прибора — нож, вилка и ложка; всё это одетое в нержавеющие доспехи войско оруженосцев возглавляли выстроившиеся во фронт офицеры в чине фужер-капитана, бокал-лейтенанта и рюмочного капрала, образуя неправильное каре на плацу из двух тяжелых орудий — столовой и закусочной тарелок, и одного легкого — десертной тарелки; императрица была одета сегодня в наряд белого сухого вина, ниспадавший на тяжелый, запотевший круп графина; ее боевым одеждам контрастировали темные цвета соко-гранатового адъютанта, восседавшего в пузатом кувшине; вокруг них толпилась походная челядь: судки с солью, перцем, горчицей и уксусом, соусники с подливками, масленки; легкая пшенично-ржаная кавалерия в тонких ломтиках грациозно била копытами в хлебнице; поодаль, в маркитантском обозе, расположились вазы с диковинными свежими фруктами и живыми цветами. Всю эту отправляющуюся в поход игрушечную армию сопровождала у каждого стола сводная бригада настоящих официанток, напоминавших собой добрейших сказочных фей, чья благожелательность к оголодавшим пассажирам была сродни сердечной теплоте, с какой всё та же Людмила Гурченко обслуживала своих клиентов, правда, уже по ходу второй серии указанного фильма, когда ее личная судьба, на зависть другим женским персонажам, благополучно устроилась.

Сами понимаете, чтобы соответствовать такой сервировке и хотя бы одной удачно сложившейся жизненной судьбе работницы ресторана, нам пришлось прибегнуть к наиболее торжественной и громоздкой части своего гардероба, предназначенной поначалу для других целей, например, для посещения Ватикана на случай возможной аудиенции у папы римского. И такая возможность многими пассажирами учитывалась всерьез, иначе — с чего бы они стали доплачивать за перевес багажа еще в Шереметьево-2? Так вот, вчерашние легкие блузки, тенниски и шорты сменились на разноцветно-декольтированные, изысканно-нарядные туалеты у женщин и преимущественно черно-белые, элегантно-строгие одежды у мужчин.