Минутой позже он уже лежал на полу, Доолдн держал его за ноги, а Роозб коленями сковывал ему руки. Человек‑медведь занес кулак, и казалось, что сейчас обрушит сокрушительный удар ему в лицо.

Это было уже слишком. Человек сжался.

– Не бейте меня! Я все сделаю, что вы хотите…

В глубине его мозга вспыхнуло чувство огромного удивления. «Да, зоувги не предвидели, что кого‑либо столь страстно может заинтересовать судьба человеческих существ».

Занесенный над Модиуном кулак разжался.

– Что ж, давай сбрасывай гипноз!

– Все равно – это неправильно. Но дело уже сделано…

Они поднялись и поставили его на ноги. Стали обнимать. А Роозб, тот прямо‑таки заливался слезами.

– Ну, парень… Ну, парень… – только и мог пробормотать он, задыхаясь. – Никогда я ещё не чувствовал себя так погано. Но зато ты теперь должен сделать ещё одну вещь. Ведь когда‑то четыре миллиарда запрограммированных людей были приведены к мысли, что жизнь ничего не стоит. Так?

Модиун молчал. Он чувствовал, что вопрос риторический и отвечать на него не обязательно. А человек‑медведь продолжал:

– Разве могла самостоятельно возникнуть у тебя мысль о том, что следует прекратить существование человеческой расы, если бы не воздействие зоувгов? Так ведь?

Да, он был прав. Это именно так и было.

– Вот поэтому‑то твоим друзьям и пришлось действовать подобным образом, чтобы убедиться, что таких настроений у тебя больше не возникает. И послушай ещё немного…Ты должен так повести себя со своей женщиной, чтобы она забеременела, и как можно скорее, а уж мы‑то проследим. Попробуй только не сделать этого. Получишь ещё взбучку, и посильнее, чем сегодня.

– Ну ладно… – с сомнением в голосе протянул Модиун. – Пожалуй, вы правы. Кроме того, в любом случае она – моя жена.

* * *

Он хохотал и плясал джигу. Все люди‑животные тоже весело отплясывали вокруг него. А он был самым свободным среди них. Если говорить по совести, то, получив тело, он сначала постоянно испытывал некоторые затруднения, используя двигательные центры, но теперь это совершенно не ощущалось. Ритмы музыки прямо‑таки вливались в него и возбуждали эти двигательные центры. Таким образом, получался быстрый, но удивительно грациозный танец.

Никого не касаясь, он двигался в толпе, пока не очутился перед женщиной, и тут же со смехом схватил её за талию, едва она развернулась к нему лицом.

Весело смеясь, она приняла его объятия, и тут впервые их взгляды встретились.

* * *

Снова та же мысль мелькнула в голове у Модиуна: «Все это очень убедительная иллюзия».

Эта мысль насторожила его, и он попытался на ней сосредоточиться. В то же мгновение он понял, почему возникло сомнение.

«Все это довольно убедительно, но не совсем».

Лицо находящейся перед ним женщины тут же замерцало, хотя оба они продолжали танец. Затем иллюзия окрепла, как оценил это состояние Модиун, но убедительней от этого не стала.

Он уже совсем не верил в неё и с любопытством ждал восстановления нормального восприятия. А поэтому совсем не удивился, когда возникла новая галлюцинация: перед ним неожиданно появился человек‑крыса и неуверенно проговорил:

– Вы спрашиваете, в чем заключается… моя философия? А что такое вообще философия?

Они стояли рядом – крупный высокорослый человек и не менее рослый, но худой человек‑крыса… стояли неподвижно в огромном вестибюле зала суда на Земле, и Модиун объяснял ему, что философия является постоянной составляющей здравого смысла. Таким образом…

– Так почему ты украл автомобиль?

– Я уже говорил, что имею на него такие же права, как и…

Банлт смолк, беспомощно глядя перед собой и разведя руками.