— Ну хорошо, скажу, — решился он. — Альфред Козловский и Альфред Бок одно и то же лицо. Из Польши он уехал в шестьдесят первом году и принял гражданство ФРГ, бросил здесь жену и детей. Сменил фамилию. «Бок» по-немецки значит «козел», понятно? Инвалид, руку потерял на фронте, вместо левой руки у него протез. Ваш триумвират превращается в дуэт, правда?

Я глядела на капитана как баран на новые ворота и чувствовала — что-то не сходится. Как это — одно лицо? Алиция ведь не слепая...

— Телефон! — воскликнула я. — Надо срочно позвонить Алиции! Среди этой кучи аппаратов на вашем столе есть ли хоть один обычный? А счет мне потом можете прислать, оплачу!

— Пожалуйста, можете позвонить... Алиция, к счастью, оказалась дома и сразу подняла трубку.

— Слушай, у него были обе руки? — спросила я.

— У кого?

— У того бандита, что стоял внизу. Ну ты еще цветочным горшком ему в мозоль угодила, помнишь?

— Помню, только не горшком, а ящиком с луковицами тюльпанов, и не в мозоль, а в испорченную лампочку...

— О Господи, да это неважно, тот, которого звали Альфред Бок!

— А я не помню, который из них был Альфред Бок.

Господи, пошли мне терпение!

— Ладно, не помнишь, но бандитов было двое, это помнишь?

— Это помню.

— Припомни, у каждого из них было по две руки ли нет?

— Если бы было по три, я наверняка обратила бы внимание.

— Но могло быть и по одной!

— Тоже обратила бы внимание, ведь это неестественно.

— Вот именно, неестественно. Может, у кого-нибудь из них рука выглядела неестественно? Протез, например...

— Если у кого из моих бандитов и был протез, то настолько хороший, что я его не заметила. И не только я, полиция тоже. Когда в полицейском участке у них брали отпечатки пальцев... С протеза брать не стали бы, верно ведь?

— Пожалуй. Ну ладно, это все. Если что вспомнишь, не звони, я сейчас не дома. Пока.

Я положила трубку. Капитан Леговский с интересом слушал наш разговор и сделал правильный вывод:

— Надо будет связаться с датской полицией. Проверим... Вот видите, какие интересные вещи я от вас узнаю. Недаром Матеуш вас рекомендовал...

— Минутку. Самого интересного я вам еще не сказала. Скажу, но немного погодя. А сейчас хочу дать совет. Лесничий Ментальский у вас на подозрении?

— В чем?

— Да в чем-нибудь. Как вы к нему относитесь? Честный он человек, по-вашему, или наоборот?

— Ни в чем особенном мы его не подозреваем и относимся нормально. Другое дело, что всего нам не сказал. А что?

— Не сказал и не скажет, не так это все просто. Мне тоже не скажет, а вот Мачеку — пожалуй. Мой приятель Мачек для Ментальского — продолжение его партизанской юности, Мачеку он поверит, Мачеку он расскажет. Советую вам вместе с Мачеком поехать к Ментальскому и там пообщаться с ним. Можете расставить там своих людей, если нам не верите, но так, чтобы Ментальский не знал. Думаю, такой разговор даст больше, чем все официальные допросы.

Капитан Леговский задумался.

— Ментальский был близок с Гоболой. Гобола знал все о преступной шайке и их аферах... Ментальский от Гоболы мог что-то узнать... А я думал, он тогда все вам рассказал.

— Тогда не успел рассказать, приехала милиция, — хладнокровно соврала я.

— Что ж, возможно, я и последую вашему совету. А чего вы еще мне не сказали?

— Не сказала, каким образом можно получить то, что ускользнуло из когтей шайки, — сводные данные о запрятанных сокровищах. И не скажу до тех пор, пока...

— А вы знаете, каким образом можно заполучить эти данные?

— Знаю.

— Тогда не стоит пока говорить...

Какое-то время мы молча смотрели Друг на друга.