— ...и обрати внимание, дело могло происходить в Финеткином доме.

Я попыталась представить себя на месте Финетки. Вот в моих руках кем-то подложенный негатив с зубом. Что бы я сделала? Уничтожила его? Ну нет, это же вещественное доказательство, я бы его припрятала на всякий случай, может, запрятала в спешке...

— Сколько времени прошло между гибелью Михалека и похищением снимка у Финетки? — спросил Матеуш.

— Пять дней. От субботы до четверга. Суббота считается, четверг можно не считать, Михалек утонул рано утром.

— За пять дней они могли разобраться в обмане, поняли, что Финетка дала им не то, пришли обыскать ее дом...

— Кто пришел? — перебила я Матеуша. Матеуш надолго замолчал, раздумывая и черпая вдохновение из аспарагуса.

— Михалек, — наконец твердо заявил он. — От него Финетка прятала снимок в пудренице. Подозревали его, а не тебя. И потому ты жива, а его убили. Возможно, он пришел туда искать на свой страх и риск, нашел, спрятал, а его тут и схватили...

— В таком случае сигареты были его?

— В таком случае его. Они не знали, что он успел что-то спрятать в пачку.

— Да, не скажешь, что в этой милой шайке царят мир да любовь.

— Кстати, насчет любви, —оживился Матеуш. Знаешь, Гатя сменила фамилию. Она уже не Таларская.

— А какая же?

— Мадам Бок. Супруга Альфреда Бока-Козловского. Вышла за него замуж семнадцать лет назад. Теперь мне понятен ее ажиотаж в поисках «Цыганки». Видимо, супруг потребовал ее в качестве приданого.

Я искренне посочувствовала Гате. Если мои глаза меня не обманывали, если под той перчаткой и в самом деле скрывался протез, уважаемый супруг столь темпераментно изменял ей с Финеткой... Мало эта девка отбила у несчастной женихов в молодости, теперь еще и мужем занялась...

— Вот оно что! — раздраженно проговорила я. — Значит, Мундя с Козловским стакнулись, а Гатя должна была представлять своего рода живую гарантию добропорядочности в бизнесе. Так он носит протез?

— Да, но очень интересный мужчина.

— Да, тот был довольно интересный. А ты откуда знаешь?

— Я видел их свадебную фотографию. Сейчас у них трое детей.

— Эх, надо было украсть фотографию! Матеуш стал оправдываться:

— Когда мне ее показывали, я еще не знал, что она нам пригодится. О Боке я только сейчас узнал от тебя. Послушай, Иоанна, ты слишком много знаешь, не пойму, каким чудом тебя до сих пор не пристукнули.

— Мне это тоже кажется странным, вернее, казалось, пока я не подумала как следует. Теперь понимаю — одну меня убивать им не имеет смысла, надо тогда еще человек пять прикончить. Хватит о пустяках, давай решать, что будем делать. Раз уж ты здесь, будь добр, теперь ты принимай решения.

— Капитан Леговский надежный и порядочный человек, —сказал Матеуш, подумав и допив остатки остывшего чая. — На все сто процентов. Это о нем я тебе говорил, помнишь? Что знаю в милиции человека, которого никакими миллионами не подкупить. И я считаю, надо действовать вместе с ним.

— Хорошо, — сказала я. — Давай пока ты все как следует обдумай, я же заварю кофе. Для разнообразия...

Осенний лес, тихий и спокойный, был сказочно красив в своем роскошном уборе. Домик лесника Ментальского казался необитаемым — двери заперты, окна настежь открыты. Запертые в боксе собаки полаяли, почуяв нас, и затихли.

— Наверное, он в лесу, — предположил Мачек. — Ненадолго ушел, иначе бы окна позакрывал.

— Я бы на его месте все равно не оставляла их раскрытыми. Что будем делать?

— Ждать, больше ничего не остается. Обойдя кругом усадьбу Ментальского, заглянув в сарай, мы с Мачеком вернулись к машине.