– Так поговорите, – бросила Мэригей. Он несколько секунд смотрел на нее.

– Вы, когда были маленькой девочкой, мочились в постель. И ваши родители не соглашались отпустить вас в лагерь, пока вы не перестали это делать.

– Я забыла об этом.

– Я ничего не забываю. – Он повернулся ко мне. – Почему вы не любите фасоль?

Я не мог сообразить, к чему он клонит.

– У нас на Среднем Пальце не растет фасоль. Я даже не помню, какова она на вкус.

– Когда вам было три земных года от роду, вы засунули сухую фасолину себе в нос. И, пытаясь вытащить, пропихивали все дальше и дальше. Ваша мать наконец сообразила, почему ребенок так сильно плачет, но от ее лечения дело пошло еще хуже. Фасолина от влажности стала разбухать. Она отвела вас к знахарю, жившему в коммуне, и тот еще сильнее все испортил. Когда они в конце концов доставили вас в больницу, врачам пришлось дать вам наркоз, чтобы извлечь фасолину, а у вас довольно долго были проблемы с носовыми пазухами.

– Это вы сделали?

– Я наблюдал за этим. Я подготовил исходные параметры задолго до вашего рождения, так что, можно сказать, что да, это сделал я. Я слышу звуки взмахов крылышек каждого воробья, и ни один звук никогда не оказывается для меня неожиданным.

– Воробья?

– Не берите в голову. – Он встряхнул плечами, как будто сбрасывал ношу с плеч. – Эксперимент окончен. Я ухожу.

– Уходите? Он встал.

– Из этой галактики.

Земля неподалеку вдруг взорвалась, и пара ботинок, которые мы захоронили под пальмами, прилетели обратно, на то место, где в момент гибели стояла Анита. Над ними сконцентрировалось месиво из частиц плоти и костей, к ужасным останкам откуда‑то стянулось алое облачко, и тело начало восстанавливаться.

– Думаю, что не стоит изменять условия и возобновлять эксперимент с того момента, когда его ход нарушился, – сказал он. – Я просто оставлю вас на произвол судьбы. А где‑нибудь через миллион лет взгляну, что получилось.

– Только мы? – сказала Мэригей. – Вы убили десять миллиардов людей и тельциан и теперь вручаете нам пять пустых планет?

– Шесть, – поправило существо в белом, – и они не пусты. Люди и тельциане не мертвы. Просто убраны.

– Убраны, – тупо повторил я. – И куда же вы их убрали?

Существо улыбнулось мне, как будто подготовило напоследок какой‑то приятный сюрприз.

– Как вы думаете, сколько места, вернее, какой объем потребуется для того, чтобы сложить десять миллиардов человек?

– Помилуй бог, я не знаю. Большой остров?

– Одна и одна треть кубической мили. Они все сложены в Карлсбадских пещерах. А теперь они проснулись, голые, холодные и голодные. – Похожее на Макса существо (пожалуй, все‑таки «он») взглянуло на часы. – Ну, положим, я могу подбросить им немного еды.

– Средний Палец? – сказал я. – Они тоже живы?

– В большом элеваторе в Вендлере, – ответило существо. – Вот им по‑настоящему холодно. Я кое‑что сделаю для них. Готово.

– Вы можете совершать действия быстрее, чем со скоростью света?

– Естественно. Скорость света – это лишь одно из ограничений, которые я поставил для эксперимента. – Он (оно?) поскреб пальцами подбородок. – Пожалуй, я его оставлю. Иначе вы станете совать нос во все дырки вселенной.

– Луна и Марс? Небеса и Кисос? Он кивнул.

– В основном холодные и голодные. А те, кто на Небесах, горячие и голодные. Но они все, вероятно, смогут найти какую‑нибудь еду прежде, чем примутся поедать друг друга.