– Я не настаиваю, а просто предлагаю задуматься. Не стоит обольщаться мнимыми успехами на море. Британские верфи не в состоянии отремонтировать пострадавшие корабли. Всё упирается во время, которого у вас нет. Ещё и наш флот постоянно атакует побережье. Строительство новых кораблей тоже весьма ограничено. Уже следующей весной ван Кинсберген завершит начатое и далее последует десант. В самом худшем для союзников варианте, операция по захвату острова перенесётся на осень. Это реальная оценка расстановки сил на сегодня. Помощи вам ждать неоткуда, а сепаратные переговоры исключены. Слишком большие средства вложены в эту войну. Французского Императора, если он решит остановить войну, не поймут даже собственные генералы. Да и не пойдёт он на это, так как уже почуял запах крови. А насчёт веры в свои силы вы сильно ошибаетесь. Мои люди перехватили несколько караванов с лондонскими банкирами, крупными торговцами и знатными семействами, которые пытались сбежать в Америку. Ваш истеблишмент не так един, как вам хочется верить.

Гамильтон сделал хороший глоток вина и надолго замолчал. Пусть подумает, я до лета свободен.

– Что вы предлагаете? – тихо спросил шотландец.

– Я гарантирую неприкосновенность вашей страны. Мы отменим даже запланированную атаку на Глазго. Независимой Шотландии потребуется сильная промышленность, чтобы пережить предстоящие события, вот и сделаем вам подарок. Более того, семьи, принявшие моё предложение, будут частично освобождены от репарационных выплат. Часть денег придётся заплатить, но выгода будет очевидна. Главное – вы сохраните свои жизни. Щадить я никого не намерен. Просто не вижу смысла оставлять в живых сильных врагов, если их деньги всё равно достанутся нам. Маски давно сброшены, и вы прекрасно видите сложившуюся ситуацию.

– Вы же понимаете, что угрозы не самый лучший ход в дипломатических переговорах?

– Зато это очень действенный метод. И ни о какой дипломатии речи не идёт. Я делаю предложение, которое вы принимаете или нет. Это не совсем ультиматум, но близко к нему. Моя уверенность в успехе союзников подкреплена фактами. Вы же надеетесь на чудо.

Опять молчим и потихоньку пьём вино. Надо признать, что собеседник мне нравится. Есть что-то такое заслуживающее уважения в британской аристократии. Она ещё морально не деградировала как в моём времени. Пусть все эти лорды и пэры частенько творят форменную дичь, но они едины, когда речь заходит об интересах государства, несмотря на разногласия и даже вражду. Этого монолита катастрофически не хватает русскому обществу. Англичане будут отстаивать позицию своей страны, даже если она преступна. Русские же начнут заниматься самокопанием или осудят своих на потеху иностранцам. Оттого у них многовековая стабильность, а нас постоянно трясёт и бросает в крайности. Уверен, не обладай я послезнанием и отсутствием моральных принципов, то расклад сил в Европе остался бы прежним. Просто коварство и лицемерие XIX века разбилось об абсолютно иной менталитет жителя будущего.

– В любом случае решение принимают другие люди. Обещаю, что мы не затянем с ответом. Скажите, мне обязательно участвовать в этой вашей вечере?

– Ирландцу всё равно, да и валлийцу тоже. Другой вопрос, что через год они будут решать судьбу острова. Предлагаю вам познакомиться с этими непростыми господами. За сохранение нашей встречи втайне можете быть уверены. А своим старшим товарищам передайте, что Шотландия по планам союзников входит в зону оккупации Российской Империи. Во Франции же хватает влиятельных людей, которые хотели бы изменить эту договорённость. Фамилии этих непримиримых, жаждущих навести в вашей стране свой порядок – Стюарты, Макгрегоры, Макдональды и другие уважаемые имена. Простые члены кланов помнят об огораживании, когда победители при Каллодене[1] захватили Хайленд.