|
Тропинка, ведущая к этой деревеньке, была тогда совсем неприметной… Я попросил помощи у местных, но мне было отказано – деревня загибалась от засухи, еды не было, как и желания приютить беглеца. Помочь согласились только Мара и её дед – они жили на отшибе и промышляли тем, что торговали на деревенском базаре грибами и ягодой из леса, и не очень то общались с местными, которые даже в засуху не опускались до «собирательства». Короче, меня вытянули почти с того света, – Ками усмехнулся и глянул на домик Мары, – Когда оклемался, решил сделать им добро и растормошил духов земли, чтоб те направили к их дому подземные воды. С тех пор у Мары растёт всё, что она посадит… В отличие от соседей…
– Удружил, короче, – кисло заметила я. – Да… – Ками угрюмо кивнул, а затем растянул улыбку до ушей, – Зато для меня и моих друзей здесь всегда открыты двери! – Смотри, как бы эти двери не вышибли злые деревенские, когда тебя здесь не будет, – отрезала я и пошла в сторону бани. Теперь понятно, почему девчушка так к нему привязана… Больше то ей общаться не с кем… – Париться будем не вместе, братик, – крикнула я через плечо. Огорчённый вздох был мне ответом. А может, это ветер потрепал яблоньку за листочки…
Физический труд помогает. После целого дня без движения, я ощутила настоящий прилив сил, пока колола дрова старым топором на заднем дворе за покосившейся, но довольно крепкой и уютной банькой. Пока я трудилась, мысли ровными рядами выстроились в моей голове и в порядке очереди наполняли моё сознание всё новыми открытиями… Для начала, я осознала, что ничуть не скучаю по дворцу. Те три года, что я провела в его стенах, были в сотни раз лучше всех лет, проведённых в монастыре, но сейчас, когда у меня появилась возможность выбора, когда я увидела, что может быть и иначе, я поняла, насколько тесно мне было в доме дяди. Сам король тоже никогда не вызывал у меня бури симпатий… а сегодня я поняла, что искренняя радость – это не эмоция из книги, и дарить её может не только пятиминутная пробежка по лесу один раз в день перед тем, как все запреты вновь запечатают каждый сантиметр моего тела, а дарить её может простая встреча со старым знакомым, пусть даже этот «старый знакомый» – хитропопый шаман, нечистый на руку и убеждённый, что его улыбка спустит ему звёзды с неба… Нет, я была благодарна дяде, но никогда не понимала, зачем он всё таки вызволил меня из того монастыря, как не понимала и, почему он испытывал ко мне такие не свойственные для родственников чувства? Дядя был для меня загадкой. А теперь, когда его не стало, я поняла, что, наконец, могу вздохнуть спокойно… Я не была чёрствой душой, я искренне жалела, что он умер, да при том, такой смертью, но я не могла заставить себя испытывать что то большее… не могла и не пыталась. И я не могла винить себя в этом. Так сложились звёзды, что я никогда в своей жизни не испытывала настоящей глубокой привязанности… я не знала, что такое любовь матери к дочери, как не знала, что значит выражение «папенькина дочка»; я не знала, что такое любовь брата к сестре и мне было неизвестно, что такое «юношеская влюблённость». Мне двадцать лет, и я могу с готовностью подтвердить – я никого никогда не любила. Как не любили и меня. В монастыре о таком чувстве говорить было просто смешно, а во дворце – стыдно. Но сегодня, когда я увидела эту неподдельную радость на маленьком личике Мары… пропустим момент, когда я услышала о её коварных помыслах… Я бы очень хотела, чтобы кто нибудь когда нибудь встретил меня такой улыбкой. – Эй, Кира, о чём задумалась? – окликнул меня Ками, который Камитэо, который недо шаман и вообще самая странная личность из всех мною виденных. |
