Дымчатая скривила кислую физиономию.

— Нет-нет, это слишком пресно, — возразила розовая. — Нужны говорящие имена. Нет, лучше давайте вообще без имен, а? Это так оригинально.

— Да уж, — хмыкнул фиолетовый ташас.

— Хочу есть, — напомнил красный.

— Да погоди ты со своей едой, — отмахнулась розовая. — Тут судьбоносный момент. Нет, вы только представьте себе! Мы будем называть друг друга по обстоятельствам, и каждый раз — по-разному. Разве это не здорово? Вот, к примеру, ты сейчас будешь Тот, Кто Сидит В Ванне.

— Мы все в ваннах, — напомнил зеленый ташас.

— Ну, тогда ты будешь Слишком Умный И Зеленый, Который Сидит В Ванне. А еще лучше…

— Ох, да помолчи ты, балаболка, — перебил ее фиолетовый ташас.

— Вот и первое имя, — усмехнулась дымчатая. — Поздравляю, подруга.

— Спасибо, — фыркнула та. — Ну и имечко.

— У других пока и такого нет, — заметил зеленый.

— Все равно. Я хочу что-нибудь возвышенное. Вот если взять немножко неба и…

— И засунуть его тебе в рот, — перебила дымчатая. — Тогда ты, наконец, замолчишь.

Розовая состроила ей рожу и плюнула, но не попала. Дымчатая в ответ швырнула комком вязкого зелья. Промахнулась, и потянулась за новой порцией.

— Так, тихо, — скомандовал фиолетовый ташас. — Давайте вначале разберемся с именами.

— А что это ты раскомандовался?! — возмущенно спросила дымчатая. — Самый хитрый тут, да?

— Да.

— Вот и будешь Хитрец, — предложил зеленый.

— Хитрец так Хитрец, — согласился фиолетовый. — Так. Ты, зеленый, парень явно башковитый, значит, будешь у нас Умником. Ты, красный — Толстяком.

— Я не толстый, я упитанный, — возмутился красный.

— Упитанный — слишком длинно, чтобы звать к обеду, — пояснил фиолетовый, только что нареченный Хитрецом. — Пока произнесешь, все уже съедят. Так ты не только похудеешь, можешь и вообще с голоду лапки откинуть.

— А, ну тогда ладно, — смирился красный.

— А непричесанная дымчатая будет Лохмушкой, — подала идею Балаболка, заработав новый бросок слизью.

Этот попал в цель, и розовая ташаска возмущенно заверещала.

— Да я тебя сейчас!

Зачерпнув ладошками зелья пожиже, она плеснула в дымчатую. Попала в красного, который сразу недовольно заревел.

— Извини, Толстяк, — сказал Балаболка, наклоняясь за новой порцией.

Когда она выпрямилась, уже два грязно-липких снаряда угодили ей в грудь. Еще один пролетел над головой Балаболки, и приземлился на макушку зеленому. Созерцательное оцепенение с того слетело в один момент. Будучи наблюдательным, Умник быстро подметил связь между прочностью объекта и дальностью его полета, и выбирал для метания комки потверже. К сожалению, точность броска имела еще более тесную связь с навыком метания, наглядное свидетельство чего растеклось по морде фиолетового.

Воздух наполнился летящей слизью. Толстяк, оказавшийся между всех огней, в запале пошел в атаку. Он бодро вспрыгнул на край свой ванны… И ванна перевернулась, полетев вместе с ташасом на пол. Брякнуло, как громыхнуло. Извернувшись в полете, Толстяк расстался со своей тарой, и приземлился отдельно. Ташасы дружно метнулись к краю: посмотреть, чем кончилось. Толстяк выглядел невредимым и голодным. Как и до падения.

— Ванны можно покинуть, — сообщил Умник.