– Мэри, ты лгунья. В следующий раз, прежде чем отпустить тебя, я заставлю тебя признаться, что ты тоже испытываешь наслаждение. Ты словами скажешь мне то, что говоришь своим телом.

– Если вы не хотите высадить меня здесь, так будьте добры отвезти меня домой. Проснувшись сегодня утром, я подумала, что избавилась от ночного кошмара, но он все еще преследует меня. Я хочу, чтобы он закончился в тот момент, когда вы высадите меня у дверей моего собственного дома, – он должен закончиться.

Повернув лошадей к выезду из парка, лорд Эдмонд подумал, что такой поворот событий вполне закономерен. Нельзя было ожидать, что женская гордость леди Монингтон без возражений подчинится естественной природе. Эта женщина, безусловно, была пуританкой и считала физическую страстность греховной. Несколько лет она была замужем – лорд Эдмонд не знал, сколько именно, потом пять или шесть лет она была с Клифтоном, и, вероятно, до вчерашней ночи у нее не было других мужчин. Конечно, близость с тремя разными мужчинами, из которых только один был мужем, должна была казаться грехом любой женщине такого типа. «Что же, – решил лорд Эдмонд, – я буду воспитывать ее не спеша. Леди Монингтон должна учиться так, как она любит, – медленно».

– Он не закончится, – спокойно заверил Мэри лорд Уэйт, – и ты знаешь это так же хорошо, как и я. Тому, что началось прошлой ночью, еще очень далеко до конца, очень далеко. Но я могу подождать. – Он рассмеялся. – Ты знаешь мою репутацию. Я могу подождать, пока ты смиришься с неизбежным. Но я знаю, что мы будем любовниками, ты будешь принадлежать мне, и, возможно, гораздо дольше, чем принадлежала Клифтону. Не думаю, что нам скоро надоест то, чем мы занимались прошлой ночью. Я могу подождать – но не очень долго. По натуре я не такой уж терпеливый человек, но я могу заставить себя дожидаться того, чего мне очень хочется.

– Тогда советую вам приготовиться ждать до своего смертного часа.

– Возможно, но мне кажется, что ты заблуждаешься. Думаю, все произойдет намного раньше. – И, довольный собой, лорд Эдмонд погрузился в молчание, не нарушавшееся во время всего остального пути до Портмен-плейс.

Оказавшись у дома Мэри, он порадовался, что выбрал для прогулки двуколку, потому что, если бы леди Монингтон не сидела так высоко, она вряд ли позволила бы ему помочь ей спуститься на землю. А сейчас он взял ее за талию и почувствовал, как она задрожала, когда ее тело скользнуло вдоль его тела.

– Через два дня я посещу твой салон, – пообещал лорд Эдмонд.

– Мне хотелось бы, чтобы вы этого не делали. – Мэри взглянула на него снизу вверх.

– Но ты же сказала, что принимаешь всех желающих. Мэри, ты не можешь не пустить меня или выгнать, – заявил он.

– Не приходите, прошу вас.

– Тебе будет стыдно, что меня увидят там? – Лорд Эдмонд улыбнулся ей, хотя улыбка далась ему не без труда.

– Да, – решительно ответила леди Монингтон. – Раз вы вынуждаете меня вести себя так невежливо, то да, мне будет стыдно.

– Ах, Мэри, но никто же не узнает, что мы спали вместе и что мы еще будем спать вместе несчетное количество раз, если ты сама не объявишь об этом.

Резко повернувшись, Мэри отошла от него и, опередив своего спутника, сама позвонила в дверь. Лорд Эдмонд проводил взглядом ее прямую, напряженную спину, подождал, пока дверь открылась и Мэри, не сказав больше ни слова и не оглянувшись, скрылась внутри дома, а затем, улыбнувшись, снова уселся на сиденье двуколки. Но ему было совсем не так весело. Фелисити тоже сопротивлялась, но он отказывался верить, что она не хотела бы оказаться с ним; в конце концов он даже предложил ей выйти за него замуж, потому что не видел другого способа заполучить ее. Неужели и с Мэри он будет таким же слепым глупцом? Почему он воспринимает отказ как должное?

Фелисити он так и не получил, Мэри получил же, и в ту ночь она хотела его; ни разу ни одна другая женщина не хотела его так, как она тогда, ни одна другая женщина не отдавалась любви с ним так неистово, как она.