Она была свободна. Все кончилось. Наконец она свободна. Но все же она ни на секунду в это не верила.

* * *

Дорис была очень рада видеть Люка. Она обняла его, как только он спешился у дома Гарндонов, и стала высматривать за его спиной Анну. Он объяснил, что уехал на пару дней по делу, оставив Анну дома с Джой. Дорис наслаждалась развлечениями весеннего бального сезона, ухажеров, у нее было еще больше, чем в прошлом году.

– Но если ты не против того, чтобы я еще повисела у тебя на шее, я не хотела бы спешить с замужеством, – объяснила она. – Среди моих поклонников нет никого, к кому бы я питала особые чувства.

«В прошлом году, – подумал Люк, – я вряд ли стал бы прислушиваться к подобным доводам. Но не теперь». Он улыбнулся сестре.

– Тогда мы должны подождать, пока такой появится, Дор, – сказал он.

Он попросил мать о нескольких словах наедине.

– Я узнал правду, мама, – сообщил он ей. – Я знаю все о смерти Джорджа. Ты должна была рассказать мне раньше. Я должен был об этом знать.

– Нет, – возразила она. Ее лицо было холодно и бледно. – Тебе не следовало знать об этом позоре. Ты и так слишком плохо думал о нем.

– Я узнал всю правду, мама, – продолжил он. – Я был на могиле Джорджа и рыдал над нею. Он продолжал любить меня, хотя верил в то, что я собирался убить его. Я был достаточно зол тогда, чтобы бросить ему вызов и назначить дуэль, но я слишком любил его, чтобы убивать. Я целился в сторону от него. И все равно попал.

– Он знал об этом, – сказала она. – Он всегда спорил с твоим отцом, что это было именно так.

Люк внезапно склонился над ней и взял обе ее руки в свои.

– Мама, – сказал он ей, – отец и Джордж мертвы, и тем больше моя печаль. Я буду оплакивать их до конца моих дней. Но ведь остались еще ты, Эшли, Дорис и я. Давайте любить друг друга, пока мы живы и у нас есть такая возможность. Я десять лет прожил без семьи, пытаясь убедить себя, что так лучше. Но за последний год я понял, что нет ничего более ценного в жизни, чем семья и любовь.

Мать сидела, невидящим взглядом уставясь в пол.

– В жизни приходится принимать столько решений, – произнесла она почти без выражения, – что совсем нет времени для того, чтобы обдумать их, взвесить их возможные последствия. Мне пришлось выбирать, Лукас, между тобой, с одной стороны, и твоим отцом и Джорджем, с другой. Долг повелел мне выбрать их. С тех пор как я вышла замуж, долг для меня всегда был превыше всего, даже превыше любви. Что такое любовь, как не чувство, заставляющее нас испытывать боль, переживая потери? Как мне ни стыдно в этом признаться, я всегда любила тебя больше других. Но для меня был долг прежде всего.

– Мама. – Люк взял ее холодные руки в свои, пытаясь согреть их. – Мама.

Он по очереди подносил ее ладони к своим губам.

– Я люблю вас всех, – сказала она. – И переживаю за всех. Уста мои призывают вас к исполнению долга, сердцем желаю всем вам любви и боюсь, чтобы вы не страдали от нее.

– Мама. – Он поцеловал ее ладонь. – Мама.

Она подняла на него глаза.

– Я не смогу измениться, Лукас. Но одно я знаю, что люблю тебя и желаю тебе счастья. Ты поступил мудро, выбрав Анну.

– Да. – Люк еще раз сжал ее руки перед тем, как выпустить их и подняться. – У меня есть сообщение от Анны для леди Стерн. А потом я поспешу домой. У Дорис все в порядке?

– Все хорошо, – ответила мать. – Она за последний год стала на пять лет старше, если говорить жизненном опыте. Это я знаю наверняка.

Люк безотлагательно нанес визит леди Стерн. Ему повезло – он застал ее дома, в обществе Тео. Они о беседовали, сидя в гостиной.