– Она упала! – воскликнула она. – И поэтому я родилась на месяц раньше. Я была такой маленькой, что все думали – я не выживу. И мама тоже чудом осталась жива.

– Ах, Анна, – сказал он. – Это ведь то, что она рассказала твоему папе, моя милая. Ей повезло, что ты родилась такой маленькой. Если бы ты была крупнее, он смог бы заподозрить правду.

Анна внезапно похолодела. Ее охватил ужас. Это не могло быть правдой. Не могло. Ее мама и этот человек? Отец был обманут? А она дочь подлеца и преступника, который издевался над ней три долгих года? Если это правда, то ей лучше умереть.

Постепенно она поняла, что делало ее мучения еще невыносимее. Голодный н недовольный плач Джой достиг ее ушей.

– Что с ребенком, моя Анна? – спросил сэр Ловэтт. – Моя маленькая внучка голодна?

– Она голодная и мокрая.

– Ах вот в чем дело, – заметил он, – но я был достаточно предусмотрителен и захватил для нее все необходимое. – Он достал сумку с пеленками и поставил ее на сиденье.

Анна переодела девочку, несмотря на ее непрекращающиеся протесты. Стоя в движущейся карете в неудобной позе, Анна пыталась придумать движение, которым она могла бы незаметно вытащить нож из кармана нижней юбки, чтобы затем каким-то образом размахнуться и заколоть Блэйдона. Ударить с такой силой, чтобы убить. Но в карете было слишком тесно, и к тому же в случае неудачи всякая надежда на спасение исчезнет. Да и Джой была здесь, рядом. Нет, слишком большой риск использовать нож, когда малышка лежит на том же сиденье.

– Вот, возьми, – сказал сэр Ловэтт улыбаясь, когда она снова уселась и положила на колени кричащую девочку. – Это шаль, чтобы тебе не пришлось переступать через скромность и приличия в присутствии твоего отца.

Он накинул ей на плечи замечательную кашемировую шаль, которая позволила Анне расстегнуть платье спереди и дать Джой грудь, не выставляя свое тело напоказ перед мужчиной, который не был ей мужем. О Люк! Малышка неожиданно замолчала. Анне казалось странным, что она ведет себя вполне естественно в этих обстоятельствах, которые вообще-то нельзя было назвать нормальными. Ей было странно от того, что она испытывает удовольствие, ощущая губы ребенка на своей груди.

Сэр Ловэтт рассмеялся.

– Она действительно голодна, – заметил он. – Я не хотел, чтобы ты выходила замуж, Анна. Ты это знаешь. Нам пришлось жить раздельно все то время, пока ты росла, и я думал, что нам будет лучше наконец-то остаться вдвоем, только ты и я до конца моих дней. Но в конечном счете я позволил тебе выйти замуж, чтобы у нас в доме был ребенок. Твоя дочь, моя внучка. Три поколения вместе, под одной крышей. Вы обе рядом, чтобы скрасить мою надвигающуюся старость. А после моей смерти у тебя останется утешение в лице Джой, Анна.

– Я вам не дочь, – твердо сказала Анна. – А моя дочка – вам не внучка. Это абсурд. Смешно. Даже если предположить, что это правда, ваше поведение все равно необъяснимо. Почему вам надо было так мучить меня все эти три года? Почему вы хотите меня для себя одного? Нормальный отец был бы рад счастливому замужеству дочери, которая могла бы тогда нарожать ему еще больше внуков и внучек.

– Ты привязалась к людям, которые не стоят тебя, Анна, объяснил он. – Сначала к этому жалкому человеку, которь бы разорил и разрушил всю семью, если бы я не пришел помощь. И к этим девчонкам и мальчишке – они ведь тебе даже не родные брат и сестры и вообще не достойны называться людьми. Мне было больно, Анна, и обидно от того, как жестоко твоя мать, моя милая Люси, была вырвана у меня рук безжалостными родителями, которые настояли на том ,чтобы она вышла замуж за Эрла. Анна, всю твою жизнь тебя держали вдали от меня. Ты даже носишь его фамилию. А ты Анна Блэйкли – это мое настоящее имя. А моя внучка – Джой Блэйкли.