Внезапно нахмурившись и покраснев, она снова опустила глаза.

– Я был диким юношей, – сказал он.

Он начал с не правды. Его можно было назвать кем угодно, но только не диким. «Спокойный», «милый» – так говорили о нем тогда. И он был очень наивным. Невероятно наивным. И он был влюблен.

– Я дрался на дуэли со своим старшим братом. Из-за какой-то обиды – сейчас уже не помню, – продолжал Люк.

«Из-за Генриетты, которую Джордж изнасиловал, а после этого вынужден был сделать предложение, потому что она забеременела».

– Я был в дюйме от того, чтобы убить его. Буквально. Я слышал, у него несколько недель была жестокая лихорадка. Я не видел этого. Я уехал. Точнее, меня изгнали. Моего брата сочли правым, ведь он оказался на пороге смерти. Джордж даже не стрелял в меня – он выстрелил в воздух. Я достаточно откровенен с вами, дорогая?

Она с изумлением смотрела ему в глаза.

– И он действительно был прав? – спросила она. Люк увидел, как Анна побледнела. Она была потрясена.

– Как я уже сказал, я не помню причины нашей ссоры. Конечно, тогда я верил, что прав я. Но он вел себя более благородно, нежели я.

Конечно, ведь Джордж выстрелил в воздух, а Люк был в то время таким плохим стрелком, что пуля ушла на шесть футов левее левее старой ивы, в которую он целился.

– Видите, дорогая, то, что сказал мой брат несколько минут назад, – чистая правда. – В его голосе была горечь. – Я человек без сердца. Но в этом нет ничего страшного, ведь еще вчера мы договорились с вами жить ради долга и удовольствия, не так ли?

– Ваша мать и Дорис собираются нанести несколько визитов сегодня днем, – помолчав, сказала Анна. – Они хотели,чтобы я сопровождала их. Могу я пойти, ваша светлость? Или у вас другие планы?

«Только уложить в постель».

– Вам стоит пойти. Вы должны ближе познакомиться с моей матерью и сестрой, Анна. Как вы только что упомянули, они теперь и ваша семья.

– Благодарю вас, – Какое-то время она смотрела на него в нерешительности, а затем повернулась, чтобы уйти.

Но Люк протянул ей руку и задержал ее. Ему вдруг захотелось оправдаться перед ней. Рассказать всю правду. Рассказать о Генриетте. Но он уже давно запретил себе подобное – ведь это неизбежно вело к сближению. Его не волнует, что о нем думают и говорят люди. Пусть думают что хотят, даже если это не правда. Только слабый мужчина будет заботиться о своей репутации.

– Я надеюсь, вы приятно проведете время, – сказал он. – Я увижу вас за обедом. Часы нашей разлуки будут казаться мне бесконечными.

Ничего не значащая галантность. И все же это было правдой, признался себе Люк, когда она ушла. Он хотел ее. Даже, после двух почти бессоных ночей любви он хотел ее.

На какое-то мгновение ему показалось, что он нуждается в ней, что это больше, чем просто физическое влечение. Но только на мгновение. Люк прекрасно знал, к чему могут привести такие мысли.

– Расскажи мне, – попросила леди Дорис Кендрик, беря Анну под руку и склоняя к ней голову.

Они пили чай у леди Райвер. Это был их третий визит сегодня. Дорис и Анна сидели рядом на маленьком диванчике.

– Быть замужем – чудесно, да? Спорю, что так и есть. И Люк такой красавец! Мне нравится наблюдать, как на него смотрят все женщины на балах. Выйти замуж за такого человека, как Люк, должно быть просто прекрасно. Женщины, когда думают, что их никто не слышит, всегда шепчутся о том, какой ценой приходится платить по ночам за респектабельность и положена в обществе, но я не верю, что это так ужасно. Осмелюсь сказать, я бы даже хотела попробовать. Расскажи. Это волнующе.

Анна испуганно постаралась заглушить воспоминания сильных, длинных мужских пальцах, ласкающих ее там, где подумать было стыдно, и о чувствах, которые они пробуждали в ней.