Он вздрогнул, услышав ее низкий, мелодичный голос, который нисколько не изменился.

– Анна. – Она протянула к ней руки и улыбнулась. – Какая ты красивая. Но чего еще можно было ждать от жены Люка? Я так ждала твоего приезда. Мне здесь очень не хватает сестры и друга.

– О! – Анна улыбнулась, и Люк увидел, как руки женщин встретились. – Ты совсем молодая, Генриетта. Почему я ждала, что увижу женщину гораздо старше себя? Да, мы сестры. Теперь у меня еще две сестры и брат. Как мне повезло! – Она улыбнулась Эшли и Дорис, а потом Люку.

А когда Генриетта наконец повернулась к нему, он взглянул в ее глаза и забыл обо всем на свете. Боже! Любовь его молодости. Так жестоко отнятая у него. Уже девять лет или больше она должна была быть его женой. У них могли быть дети. Генриетта!

– Люк! – Ее улыбка стала еще мягче. Она протянула ему руки. – Как давно... Мне сказали, что ты изменился. Хорошо, что предупредили. Но ты в десять раз красивее, чем тот мальчик, которого я знала, когда вышла за Джорджа. Добро пожаловать домой, брат.

– Генриетта. – Он взял ее протянутые руки и вздрогнул от такого знакомого ощущения. Люк прижал одну из них к губам и увидел на пальце золотое кольцо Джорджа. – Хорошо вернуться домой.

Он лгал легко и не задумываясь – парижская школа давала себя знать.

– А вот и чай, – произнесла мать, возвращая его к реальности. – Ты не против, Анна, если сегодня буду разливать я?

Анна. Его жена и герцогиня. Глупо, но на какое-то мгновение он почти забыл о ней. Люк сел рядом с ней, позволив себе согреться от ее солнечной улыбки, пока вдовствующая герцогиня разливала чай.

Они пробыли в гостиной еще полчаса и вели себя совсем как настоящая семья. Его семья была не из тех, куда хочется привести молодую жену, думал Люк. Но именно поэтому он и женился. И Анна хорошо справлялась со своей ролью, с легкостью и обаянием вовлекая в разговор всех, кто находился в гостиной. Ей даже удалось выжать улыбки из Дорис и Эшли.

Да, это возвращение домой было именно таким, какого он и ожидал: не лучше и не хуже. Он смог пережить встречу с Генриеттой.

Она была еще красивее, еще изысканнее, чем в семнадцать лет, предательски нашептывал ему внутренний голос.

Их апартаменты располагались по фасаду дома, в отличие от большинства других комнат, окна которых выходили в парк. Осмотрев свою комнату, Люк прошел в спальню жены. Ее горничная и слуги распаковывали вещи в ее гардеробной. Большинство из них прекратило работу, когда он проходил; мимо, чтобы поклониться ему. Когда Люк вошел, Анна стояла у окна. Она обернулась на звук его шагов и улыбнулась ему.

– Здесь так красиво, что просто дух захватывает, – сказала она. – Если бы я только знала, Люк, то уговорила бы тебя привезти меня сюда еще раньше. – Она рассмеялась.

Он вдруг почувствовал огромное облегчение от того, что самое тяжелое в его возвращении домой было позади и что он снова был наедине со своей женой. Взяв ее руки в свои, он повернул Анну лицом к себе.

– Добро пожаловать в Баденское аббатство, Анна, – сказал он, прижимая ее руки к своим губам, – Добро пожаловать домой, моя герцогиня.

– Домой, – Ее глаза вдруг наполнились слезами. – Ах, Люк, ты даже не представляешь, как это чудесно звучит. Я представить не могла, что у меня будет собственный дом. Я думала, что буду жить в доме брата как незамужняя сестрица. – У нее на глазах навернулись слезы.

Люку захотелось обнять ее. Она помогла ему пережить тяжкое испытание, которым было для него возвращение домой. Но этот жест мог быть истолкован Анной как его слабость, а он не мог позволить себе быть слабым.

Анна принадлежала когда-то другому человеку, как и он сам. Правда, Анна была еще способна плакать по своей потерянной любви, а он – нет.