– Каким образом, сэр?

– Позвольте, я объясню.

Но перед тем как снова сказать что-нибудь, он снял с Генриетты перчатку и прижался губами к ее руке. Потом он перевернул ее руку, и Генриетта почувствовала, как он касается ладони кончиком языка.

Генриетта задрожала от удовольствия.

– Кто вы?

Он улыбнулся ей.

– Слишком много вопросов сразу, мадам. Может быть, сначала разберемся с первым? Второй не имеет никакого значения.

Глава 16

Анна поддалась искушению. Когда Люк вытащил у нее из-под головы руку и хотел встать, чтобы отправиться на ежедневную утреннюю прогулку, она осталась в постели и лишь сонно пробормотала что-то.

– Поспи еще, – предложил ей Люк как всегда.

И она, последовав его совету, перекатилась в теплуюю ямку, оставленную его телом. Анна пропустила их совместную утреннюю прогулку верхом – ее любимое время дня.

Теперь она стояла у окна в спальне, рассеянно глядя на сад и деревья, в которых уже можно было заметить признаки увядания и приближающейся осени. Кто-то уже заходил в комнату и разжег камин. Должно быть, она спала как убитая, раз не услышала этого.

Но ведь она спит теперь за двоих, оправдывала себя Анна. Она положила руку на живот. Сквозь тонкую ткань пеньюара Анна ощущала его увеличившиеся размеры. Прошлой ночью Люк положил на него руку – впрочем, теперь он делал это часто – и поинтересовался у Анны, где бы это она могла потерять свою талию.

Да, эти месяцы принесли Анне настоящее удовлетворение. Ее ребенок стал ощутимой реальностью. Теперь он существовал не только в ее воображении, она чувствовала его внутри себя. Стала появляться непривычная усталость, Анна чаще испытывала голод и ощущала, как ребенок толкается в ней. Она радовалась своему предстоящему материнству, как может радоваться только женщина, приготовившаяся прожить всю жизнь бесплодной девственницей.

Это продолжалось уже больше трех месяцев. Два месяца они были дома. Анна начинала верить в свободу. Верить в счастье.

Ей нравилось заниматься домашними делами. Она выполняла свои обязанности герцогини и верила, что люди Люка любят ее. Она подружилась со всеми соседями и несколько раз устраивала обеды и вечера с картами и танцами. Она с удовольствием принимала ответные приглашения, и соседи, которые побаивались Люка, теперь снова охотно принимали его.

Эмили, казалось, здесь была так счастлива как никогда дома. Люк, к удивлению Анны, по-доброму относился к девочке, и Эмили привязалась к нему. Но в Эшли она нашла своего героя и старалась при любой возможности быть рядом с ним. Анна сказала ему извиняющимся тоном, что девочка не должна превращаться для него в обузу, но Эшли ответил, что она нравится ему и он всегда рад ее обществу. И он часто брал ее с собой на прогулку и даже кататься верхом, всегда извещая об этом ее нянек и спрашивая разрешения у Анны. Это была трогательная пара: немой ребенок и одинокий несчастный мужчина. Казалось, они находили утешение в обществе друг друга.

Анна не могла разжечь даже искру интереса друг к другу в Агнес и Эшли. Агнес, несмотря на свою красоту, очень смущалась в обществе красивых мужчин – а Эшли был очень привлекательным. По соседству с ними жили и другие интересные молодые люди, и многие из них пытались ухаживать за Агнес, но та, казалось, предпочла им солидного и скучного лорда Севериджа, брата Генриетты. С ним нельзя было говорить ни о чем, кроме его фермы, его лошадей и гончих, но Агнес, сидя за обедом рядом с ним, слушала его с неподдельным интересом.

«Это будет хорошая партия, если до того дойдет, – думала Анна. – Но, Господи, до чего же скучная».

Она улыбнулась своим мыслям. За кого бы Агнес ни вышла, она выберет его сама. Если она захочет выйти замуж за скучного человека – так оно и будет.