Снисходительная усмешка Вики заставляет Белоснежку испуганно вздрогнуть, потеряв всякую надежду. Очень злую надежду, которую разбить — святое дело.

— А Бес уже подсуетился и вылечил деду.

— Как это вылечил? — впадает Света в осадок.

— Вот так, — Вика раскрывает руки. — Не хочешь еще раз обняться, «сестра»? Порадоваться вместе со мной?

— Ннет, — пищит морально разбитая княжна и прячется за мою спину.

Не удержавшись, Алла быстро показывает Белоснежке кончик розового языка. И украдкой смотрит черными очами на меня — не заметил ли, а если заметил — не серчаю ли. Я забиваю на выходку — поделом Белоснежке. Сам давно уже ремня ей в мыслях обещаю, да всё некогда.

Вообще, «вылечил деду» громко сказано. Но вмешался, конечно. Смотрю на осевшее лицо Белоснежки. Счастье Вики сильно ее подкосило-то. Мда, повезло мне с девушкой — ледышка вместо сердца.

Ну вот как, как можно заводить ребенка с Софией? Кого из Бородовых ни возьми — не русская душа, а сухарь. Я уже поговорил с Александром насчет невинных жертв, совершенных им во время покушения в пригороде. Он даже не понял меня. Пришлось угрожать князю. Кричать, орать, пару морд сбежавшимся охранникам разбить. Тогда лишь дошло. Выплатил компенсации пострадавшим, обещал беречь мирное население. Только толку от его бабок и обещаний — людей к жизни ведь не вернешь. Да и не построишь нормальное сотрудничество на говне и палках с угрозами. Буду искать других партнеров, а не чертовых мясников.

Переглядываюсь с Белоснежкой. Княжна сжимается и сглатывает, но взгляд не смеет отвести.

— Неужели ты думала, что я брошу свою девушку в беде? — хмыкаю. — Что позволю ей затеряться в глуши, в горах? Что дам осесть в тысячах километрах от меня?

Молчит, ну еще бы. Перевожу взгляд на небеса. Такое ощущение, что не только Белоснежка — а очень многие — сам мир! — так смел подумать. Ну-ну, поговорите мне еще, смельчаки трепливые. И до вас ход дойдет.

Наутро после жаркой ночи с Викой в клубе я отправился в поместье Журавлевых. Взял водителя с машиной у Бородовых — теперь всегда пользуюсь их ресурсами, с них не убудет. О встрече с Будимиром Велиславовичем, опекуном Вики, договорился заранее.

В старинной усадьбе симпатичная служанка, виляя выпуклыми ягодицами как дирижаблем, провела меня в широкий кабинет. Внутри ждал хозяин.

— Спасибо, Авдотья, — прокряхтел худой старичок, утопая в кожаном кресле.

Служаночка с заботливой улыбкой глянула на господина, отвернувшись, махнула мне своим дородным крупом и была таковой. Прикольная кобылка в чепчике. Взбодрила мне кровоток. Так бы и предложил ей сахарок.

— Добрый день, Ваше благородие, — с поклоном я поприветствовал старичка.

Его тонкие колени накрывал шерстяной плед в клетку. В углу стояло инвалидное кресло. Интересно, кто его пересаживал из каталки. Не служанка ли?

— Будьте как дома, — кивнул Будимир, указав на стул напротив.

Я любезно плюхнулся, куда сказано, и включил «глаза Жамбы».

Старичок приходился Вике опекуном. Она его любила и называла дедушкой, хоть прямым родственником не являлся.

Будимир разглядывал в окне изрядно заросший парк, переходящий в лесной массив.

— Сегодня удивительно солнечная погода…

— Как вы знаете, я являюсь молодым человеком Виктории, — сходу прервал светскую прелюдию. — Так как ранее вы не проявили возражения по поводу наших с ней отношений, считаю, что вы с ними полностью согласились, а значит, мое участие в дальнейшей судьбе Виктории не подлежит опровержению.

О, как завернул! Старичок захлопал глазами.