* * *

 Оставив Блейка под присмотром Оливера в подвале на жесткой тренировке, Куин кивнул Амору.

 — Я собираюсь проверить периметр.

 Куин с удовольствием вдохнул прохладный ночной воздух, когда шагнул во тьму. Он не надел куртку, но холод его не беспокоил.

 Он безуспешно пытался избавиться от беспокойства, которое его не отпускало. Хотя он понимал, что вербовка Блейка была лучшим способом его защитить в краткосрочном периоде, он также осознавал, что в перспективе для его безопасности необходимо устранить угрозу. Если бы только знать, чего действительно хочет Киган.

 Его глаза осматривали окрестности, пока он шел по тротуару. Свет уличных фонарей, выстроившихся вдоль тихой жилой улицы, отбрасывал на землю темные тени его фигуры.

 Он ничего не упустил: ни юношу, который нависал над своей собакой, пока животное делало свое дело, ни машину, пытающуюся втиснуться на парковочное место слишком узкое для нее.

 Вздохнув, он повернул налево в конце квартала. Вдалеке проехало несколько автомобилей. В соседних домах горел свет, но на улице никого не было. Его взгляд скользнул от окон к крышам. Никакого движения. Затем его взгляд осмотрел сады, вампирское ночное видение легко проникало в тени, отбрасываемые кустами и деревьями.

 Это было обычным для него делом, он и Амор выполняли такую проверку несколько раз за ночь. Его действия достигли автоматизма, поэтому мысленно он вернулся к Роуз.

 Почему все прошло так плохо?

 Он все еще мог ощутить горечь на языке, когда она отвергла его, после того ка кон вернулся с войны изменившимся. Ее испуганный взгляд разбил ему сердце, да так сильно, что был готов умереть прямо на месте.

* * *

  Лондон 1814

 Куин не стал возиться с экипажем, оставив кучера ждать. Когда захлопнулась тяжелая дверь, а стук молотка разнесся эхом, он бросился бежать, словно за ним гнался убийца с деревянным колом. Хотя все равно не мог уйти достаточно далеко от Роуз и той боли, что она ему причинила отказом.

 Слова пронзили его сердце словно крошечные колья. «Отойди от меня!»

 Женщина, которую он любил больше собственной жизни, его боялась. Слишком боялась, чтобы признать, что он все тот же мужчина, каким был до обращения. Его чувства не изменились. Она считала его чудовищем и отшатнулась от него.

 Несмотря на быстрый забег через половину Лондона, он добрался до дома, почти не устав. Толкнув входную дверь, Куин вошел внутрь и направился в гостиную, сосредоточившись на единственной цели: избавиться от боли.

 Протянув руку к хрустальному графину с янтарной жидкостью, которая много раз помогала ему прежде, он взял его и налил полный стакан. Но, когда он поднес его к губам, то ноздри обжег резкий запах. Куин инстинктивно бросил бокал на пол, и тот разбился вдребезги.

 Его охватила ярость: он не мог даже напиться, чтобы забыть о горе! Не мог сделать то, на что пошел бы любой здравомыслящий человек в его положении — стереть любые воспоминания о ней, утопив их в алкоголе.

 Расстроенный, он зарычал и схватил маленький столик, на котором стояло спиртное, которым он наслаждался, будучи человеком. Не задумываясь, он швырнул стол со всем содержимым в другой конец комнаты.

 С громким стуком он ударился о стену, стаканы и бутылки разлетелись по ковру, дерево треснуло.