Сущность обаяния, которым наделил Андерсен старый уличный фонарь, если попытаться выразить ее одним словом, в том, что он, фонарь, добр. Но разве в действительной жизни, а не в волшебной истории, могут быть добры вещь, камень или даже дерево, вообще что-либо неодушевленное? (Ведь современники Андерсена, видимо, реально ощущали благодаря ему доброту реальных фонарей.) На этот вопрос, по-моему, отвечает китайский поэт Тан Хоу, живший в XIV веке.

Он писал:

Андерсен и показывал внутреннюю доброту мира, которую, разумеется, можно и надо понимать как отражение внутренней доброты человека.

Но что такое «внутренняя доброта человека»? Как родилось это чудо? Не упало же с ночного неба, подобно таланту, которым жизнь одарила фонарь, когда он в последний раз освещал улицу!

Углубившись в историю человеческой нравственности, невольно замечаешь, что все великие мыслители — от Демокрита до Маркса — строили этику на широком философском фундаменте: на определенном понимании мира — бытия. В этом есть неотразимая логика. Не поняв мира, человек никогда не сложил бы основ разумного поведения, не нашел бы дорог к счастью. Те сокровища нравственности, которыми мы пользуемся сегодня не задумываясь, выкристаллизовывались тысячелетиями. Их создавали миллиарды людей, живших до нас: философы античности и рабы Спартака, Жан Жак Руссо и парижане, сокрушившие Бастилию, Чернышевский, Ленин и питерские солдаты.

За пониманием и объяснением мира шло, углубляясь век от века, желание видеть его разумным, человечным и ради этого идти на революционные изменения.

В основе этики революционеров — ощущение бесконечной ценности жизни и человека; к этому мы не раз еще вернемся…

Истоки человеческой доброты глубоки — это понимаешь и над страницами Андерсена. Погружаясь с головой в его волшебный мир, думаешь в первую очередь не о чуде доброты, а о чуде жизни. И это, наверное, плодотворнее.

Не нужно бояться детски наивных вещей, в них часто бывает скрыта большая мудрость. Помните у Андерсена унылые колбасные палочки, с которыми мыши отправились странствовать, чтобы научиться варить из них суп? Одна из мышей очутилась в царстве эльфов. Маленькие веселые существа украсили палочку венками и лентами, они водили вокруг нее хоровод, пели и танцевали. Потом, раздев колбасную палочку, вернули ее, и она, оставаясь с виду такой же унылой, голой, обладала теперь редкостным даром: по желанию владелицы-мыши на ней расцветали фиалки, и слышалась при этом тихая нежная музыка.

Колбасная эта палочка, я думаю, была для самого Андерсена символом жизни. Она, жизнь, может быть с виду однообразной, серой и все же нести в себе редкостные дары, которые из тайных станут явными, если мы будем их достойны.

Андерсен понимал жизнь как непрекращающееся чудо. И это рождало определенную этику. Потому что не только у великих мыслителей, но и у людей «обыкновенных» этика зависит и от понимания мира, отношения к нему.

Но перед тем как писать об этике, я хочу еще говорить о том, как Андерсен понимал мир. И говорить, не боясь показаться сентиментальным. Из-за того, что мы этого боимся, жизнь часто становится беднее и глуше.

У Андерсена цветы показывают в танцах тончайшие оттенки человеческих переживаний, ветер, камни и колокола рассказывают людям удивительные истории о старых временах, ель ждет, надеется, испытывает радость и горе. А птицы! Особенно аисты…

Его мир — горы, реки, земля — духовен. (Как духовен он и у наших русских: у Пушкина, Тютчева, Блока…) Эту духовность вносит в мир человек. Но что такое духовность человека? Разве она сама не чудесная ступень развития окружающего нас полнозвучного, полновесного и полнокровного материального мира! И — обещание новых, еще более чудесных ступеней.

Развитие жизни на нашей планете можно для наглядности вообразить в виде камня, папоротника, оленя, человека… Миллионы лет были нужны для того, чтобы жизнь поднялась еще на одну ступень.