— Я думала, вы забыли обо мне и вернулись к своим любовницам, — едва слышно выдохнула она.

— Разве это возможно? Неужели я похож на человека, которому изменяет память?

— Нет, я хотела сказать, что, если вы не могли быть со мной…

— Я знаю, что вы хотели сказать. Будьте моей женой!

— Лука… — Маддалена залилась румянцем.

Сейчас она казалась такой юной и беззащитной.

— Будьте моей женой прямо сейчас, — потребовал я. — Я больше ни одной минуты не могу быть вдали от вас!

По ее лицу медленно расплылась улыбка.

— Я не знала, нужна ли еще вам. Когда вы не пришли, я решила, что была для вас всего лишь мимолетным увлечением. Что вы проводите время с другими женщинами.

— У меня не было ни одной женщины с тех пор, как я увидел вас в день покушения на Лоренцо, — ответил я. — Я четыре года не прикасался ни к одной женщине!

— Не знаю, смогу ли я получить в наследство собственность Ринальдо, — проговорила она, глядя мне прямо в глаза. — Детей нам так и не довелось родить, зато у него есть двоюродные братья. Уж не знаю, какое я принесу вам приданое.

— Мне не нужно приданое. Я богат, даже богаче, чем Ручеллаи. У вас будет прекрасный дворец. Я построю другой, еще больше этого, больше, чем дворец Пацци или Медичи. Я отдам вам все, что вы ни пожелаете!

— Я бы вышла за вас, будь вы даже нищим, — тихо произнесла она. — Я жила бы с вами даже на улице!

— Я лучше умру, чем позволю нам обеднеть, — ответил я и преодолел расстояние между нами, как на крыльях.

Я обнял ее и прижал к себе крепко-крепко, вбирая тепло ее тела и жизнь, звеневшую в ней хорошо настроенной струной лиры. Когда она взяла мое лицо в ладони и ее нежные губы прикоснулись к моим губам, я понял, что не прогадал. Долгое ожидание оправдало себя. Каждая минута себя оправдала.

Но теперь я больше не мог ждать, и она отвела меня наверх. Вечер только начинался, и лиловые и зеленые тени очерчивали края предметов, растворяя их текучие очертания. Маддалена привела меня в другую спальню, не туда, где я дал Ручеллаи консоламентум. Я сразу догадался, что это ее комната. На шторах перемежались полосы прозрачной зеленой ткани и зеленого бархата. На стенах висели чудные работы Боттичелли и старинная шпалера с изображением святого Франциска, проповедующего птицам. Маддалена притянула к себе мое лицо, и губы наши соприкоснулись, едва мы переступили порог комнаты. Я пнул ногой дверь, и она захлопнулась.

— Ты так прекрасен! Я так давно об этом мечтала, — прошептала она.

— А я думал, это только моя участь!

Я медленно вынул из ее волос заколки, неторопливо, потому хотел оттянуть момент, когда ее густые многоцветные волосы рассыплются по стройным плечам.

— Я не могла сказать тебе о своих чувствах! Я ведь была замужем. А Ринальдо был добрым человеком! — Она потянула вверх мою тунику.

Я позволил снять ее с меня и вернулся к ее волосам, которые так мягко лежали в ладони, будто чистейший шелк. Она дрожащими руками расстегнула мой жилет, и я стряхнул его на пол. Я покончил с ее заколками, и волосы рассыпались каштаново-рыже-черной волной, пахнув ароматом сирени, лимона, росы и всего прекрасного, что Бог или человек когда-либо создавали на земле. Я опьянел от счастья. У меня подкашивались колени, пересохло во рту, и комната кружилась перед глазами.

— Слишком много всего, — хрипло проговорил я. — Ты — это слишком…

— Хочешь остановиться?

— Нет, я не это имел в виду. Но ты так прекрасна! — воскликнул я.