— Хорошо, если мои требования слишком высоки, — смягчился русский, — что вы скажете, например, о двадцати миллионах? Хочу вам напомнить, что за мной стоит целый отряд бойцов, которым я должен кинуть солидную кость.

На самом деле Солиньяк был слегка удивлен таким снижением цифры — двадцать миллионов! По сравнению с той огромной прибылью, которую они получали, эта сумма казалась практически ничтожной.

— Двадцать миллионов, — вновь произнес бандит, — это мое последнее слово. Вы согласны?

— А если нет?

— А если нет, то, не имея возможности держать вас в плену вечно, я убью обоих. Сначала ее, чтобы заставить вас пострадать, наблюдая за агонией жены, а потом и вас.

Солиньяк не перебивал бандита. Ему было любопытно узнать, до какой степени жестокости и бессердечия мог дойти этот человек. Но Клавдия оказалась менее терпеливой, чем муж.

— Швырните этому негодяю те миллионы, что он просит.

— Не беспокойтесь, дорогая, — спокойно ответил француз. — Я только хочу сделать несколько уточнений.

— Каких же? — спросил Борский.

— Надеюсь, вы догадываетесь, месье, что в моем распоряжении сейчас нет ничего, кроме маньчжурской пустыни, и уж конечно же я не смогу выложить тотчас двадцать миллионов.

— Да, я знаю, — согласился русский. — Мне будет достаточно вашего обязательства.

— Обязательства?

— Вот ваша чековая книжка, которую я нашел в фургоне. Прежде, чем отправиться в эту страну, вы, вероятно, предприняли все необходимые меры и конечно же сделали аккредитацию в каком-нибудь банке Мукдена, например…

— Нет, не в Мукдене. У меня неограниченный открытый счет в «Империал Банк» Сеула, в котором при виде моей подписи вам незамедлительно выдадут ту сумму, которую я укажу.

— Сеул! Великолепно! Меня это полностью устраивает.

— Значит, получив эту сумму, вы согласитесь отпустить нас?

— Даю вам мое честное слово.

— И мы сможем свободно выбирать, куда нам направиться?

— Совершенно верно! И более того, я предоставлю вам эскорт в сопровождение, чтобы обеспечить безопасное передвижение по дороге.

— Ваша доброта превосходит все ожидания. Мне ничего не остается, кроме как поблагодарить вас. Дайте мне чековую книжку и развяжите руки, я немедленно выпишу сумму, которую вы назвали.

Борский нервно хихикнул.

— Как бы не так, дорогой, — ехидно возразил он, — вы думаете, я круглый дурак и не раскусил вас. Я вас освобождаю, а вы нарисуете на бумажке кроме подписи еще какую-нибудь условную закорючку или знак, известный только банкирам, чтобы они еще и арестовали меня… Если вы думаете воспользоваться моей глупостью, не заплатив ни рубля, то ничего не выйдет! Я не такой идиот!

— Хорошо… Тогда чего же вы хотите? Каково новое требование?

— Вот оно, месье. Я хочу гарантии…

— Вы говорите загадками, объясните.

Бандит вытащил из кармана листок бумаги.

— Этот листок я также нашел в фургоне. В нем-то и состоит суть проблемы.

— В самом деле? И что же мы сделаем с этим листочком?

— Вы напишете на нем несколько слов…

— Каких?

— Я вот тут набросал кое-что… Прочтите.

Борский поднес бумагу к лицу пленного. Тот взглянул на текст. Быстро прочитав, он вздрогнул, лицо исказилось в гримасе.

— Подонок! — закричал Бессребреник. — Чтоб я это написал? Да никогда! Ни за что!

— В таком случае, любезный, — злорадно усмехнулся русский, — я выполню свои обещания.