|
Комитет, впрочем, только хотел задать страху, сам же, конечно, придумал третье решение, примиряющее и благоразумное, то" есть весьма порядочный праздник во всех отношениях, только без шампанского, и таким образом в остатке сумма весьма приличная, гораздо больше девяноста рублей. Но Юлия Михайловна не согласилась; ее характер презирал мещанскую средину. Она тут же положила, что если первая мысль неосуществима, то немедленно и всецело броситься в обратную крайность, то-есть осуществить колоссальный сбор на зависть всем губерниям. "Должна же наконец понять публика", заключила она свою пламенную комитетскую речь, "что достижение общечеловеческих целей несравненно возвышеннее минутных наслаждений телесных, что праздник в сущности есть только провозглашение великой идеи, а потому должно удовольствоваться самым экономическим, немецким балком, единственно для аллегории и если уж совсем без этого несносного бала обойтись невозможно!" до того она вдруг возненавидела его. Но ее наконец успокоили. Тогда-то, например, выдумали и предложили "кадриль литературы" и прочие эстетические вещи, для замещения ими наслаждений телесных. Тогда же и Кармазинов окончательно согласился прочесть Merci (а до тех пор только томил и мямлил) и тем истребить даже самую идею еды в умах нашей невоздержной публики. Таким образом опять-таки бал становился великолепнейшим торжеством, хотя и не в том уже роде. А чтобы не уходить совсем в облака, решили, что в начале бала можно будет подать чаю с лимоном и кругленьким печением, потом оршад и лимонад, а под конец даже и мороженое, но и только. Для тех же, которые непременно всегда и везде ощущают голод и, главное, жажду - можно открыть в конце анфилады комнат особый буфет, которым и займется Прохорыч (главный клубный повар) и - впрочем под строжайшим надзором комитета - будет подавать что угодно, но за особую плату, а для того нарочно объявить в дверях залы надписью, что буфет - вне программы. Но утром положили совсем не открывать буфета, чтобы не помешать чтению, несмотря на то, что буфет назначался за пять комнат до белой залы, в которой Кармазинов согласился прочесть Merci. Любопытно, что этому событию, то-есть чтению Merci, кажется, придали в комитете слишком уже колоссальное значение, и даже самые практические люди. Что же до людей поэтических, то предводительша, например, объявила Кармазинову, что она после чтения велит тотчас же вделать в стену своей белой залы мраморную доску с золотою надписью, что такого-то числа и года, здесь, на сем месте, великий русский и европейский писатель, кладя перо, прочел Merci и таким образом в первый раз простился с русскою публикой в лице представителей нашего города, и что эту надпись все уже прочтут на бале, то-есть всего только пять часов спустя после того, как будет прочитано Merci. Я наверно знаю, что Кармазинов-то главное и потребовал, чтобы буфета утром не было, пока он будет читать, ни под каким видом, несмотря на замечания иных комитетских, что это не совсем в наших нравах. |
