Уинтроп глубоко вздохнул и задержал дыхание. Он представил, как Грэхем – его крепкое, мускулистое тело было давно изучено Тауэром детально и оставалось предметом его вожделения – трогает Паулу, прижимается к ней. Паула! Ангельской красоты девушка, которую он принял как дочь. Парочка предателей, гадких юнцов, издевающихся над двоими людьми, полюбившими их.

– Я хотел его убить, – продолжал Роберт упавшим голосом. – Лондонский выродок в дешевом костюмчике, коверкающий речь. А он еще повернулся ко мне, выдал мерзкую улыбочку и знаешь что сказал? «Мы тебя не ждали…» Представляешь, Уинти?…

Роберт, казалось, и сейчас не мог поверить, что это происходило на самом деле.

– Я пытался вышибить ему мозги, но в таком деле он мастак получше меня. Потом он опять обратился к Пауле и сказал, что-то вроде: «Давай все же закончим…», и я полез на него, а он на меня… и эта штука… заглотнула его…

Уинтроп невольно отвел взгляд. Грэхем был его созданием. Паула тоже. Он нашел их, а потом ввел в мир Роберта Хартфорда. Теперь Грэхем борется за свою жизнь на операционном столе, а Паула, с которой связаны были все его надежды на будущее, превратилась в парию.

Ему надо с этим смириться, ведь Роберт его друг, и они знакомы уже двадцать лет. Конечно, Роберт никогда не позволит Пауле даже приблизиться к его детищу после унижения, которому подвергся по ее вине.

Однако как обойтись без удивительного дара Паулы во всем, что касается меры и вкуса, ее проницательности и здравомыслия. Стоп-стоп-стоп! Рассуждения Тауэра натолкнулись на какое-то препятствие. Он стал мысленно прокручивать фильм назад.

Любовный акт стоя? С шофером? Даже не заперев дверь? От своей протеже Тауэр такого не ожидал.

– Паула завладела моей душой и вываляла ее в грязи, – безжизненно произнес Роберт.

– Нечего говорить о том, что Паула уже больше не работает на меня, и я уверен, что никто другой уже не возьмет ее. Думаю, что она скоро исчезнет. Ей тут нечего делать. Беверли-Хиллз быстренько выдавит ее…

Уинтроп, предсказав дальнейшую судьбу Паулы, заглянул в лицо Роберта. Он ждал от него решения – мужественного и обоснованного, – но услышал совсем нелепое заявление:

– Я никак не могу избавиться от мысли, что она хромоножка…

Грэхем был абсолютно неподвижен, лицо и голову скрывали бинты, через отверстия в белой оболочке по прозрачным пластиковым трубкам текла неприятного вида желтоватая жидкость. Уинтроп осторожно, превозмогая отвращение, коснулся руки своего когда-то верного «оруженосца».

– Ты меня слышишь, Грэхем? Вряд ли, конечно, с этой чертовой повязкой на башке. – В вопросе Тауэра содержался и готовый ответ. Он очень надеялся, что Грэхем не заговорит.

– Боюсь, что вы зря тратите время, – сказал кто-то тихо у Тауэра прямо над ухом.

Уинти, вздрогнув, оглянулся. Первое, что он увидел, это кровавое пятно на зеленом халате хирурга, а потом протянутую ему руку лилейной белизны, припорошенную тальком, с которой медсестра только что стянула резиновую перчатку. Врач хотел за руку поздороваться с Тауэром.

Почему-то вид хирурга, похожего на мясника, поверг Тауэра в оцепенение.

– Вам плохо? – осведомился врач.

– Нет-нет. Извините. Меня пугает все это… Кровь и прочее. Бывая на скотобойне и на корриде, я обычно теряю сознание, – пробормотал Тауэр, стараясь обратить все в шутку.

– Да? – совсем не удивился хирург. – Тогда вам лучше присесть.