— Но я же говорила: она не знала, куда мы идем, пока мы не пришли на место.

— А когда вы пришли, вы завязали ей глаза?

— Разумеется, нет. Но тогда уже было слишком поздно. Честно говоря, я не дала ей шанса что-либо сказать.

— Хадия не должна нуждаться в дополнительном приглашении, чтобы сказать правду.

— О'кей. Согласна. Это случилось, но больше не повторится. По крайней мере, пусть диск останется у нее.

Ажар отвел взгляд. Его темные пальцы — такие тонкие, что были похожи на девичьи, — двинулись к карману белоснежной рубашки. Он нащупал и достал пачку сигарет. Вытряхнул одну, задумчиво посмотрел на нее, будто недоумевая, что с ней делать, и протянул пачку Барбаре. Она восприняла это как положительный знак. Их пальцы соприкоснулись на мгновение, пока она вынимала сигарету, и он чиркнул спичкой, от которой они оба по очереди прикурили.

— Она хочет, чтобы вы бросили курить, — сказала Барбара.

— Она много чего хочет. Как и все мы.

— Вы все еще сердиты. Зайдите в дом, поговорим.

Он остался стоять у двери.

— Ажар, послушайте. Я понимаю, что вы беспокоитесь насчет Камден-Хай-стрит и всего остального. Но вы не можете защитить ее от всего. Это невозможно.

Он покачал головой.

— Я не стремлюсь защитить ее от всего, просто хочу делать то, что правильно. К сожалению, я не всегда уверен, что правильно, а что нет.

— Один невольный поход на Камден-Хай-стрит не испортит ее. И Бадди Холли, — тут Барбара помахала возвращенным диском, — не испортит ни ее, ни кого-либо другого.

— Дело не в Камден-Хай-стрит и не в Бадди Холли, Барбара, — сказал Ажар. — В данном случае меня возмутила ложь.

— Ну хорошо. Могу понять ваши чувства. Но это была даже не ложь, а упущение. Она не сказала мне вовремя того, что могла. Или должна была. Только и всего.

— Это не все, Барбара.

— А что еще?

— Она солгала мне.

— Вам? А…

— А этого я не потерплю от дочери.

— Но когда? Когда она солгала вам?

— Когда я спросил у нее про диск. Она сказала, что это вы подарили его…

— Ажар, но это чистая правда!

— Однако она предпочла умолчать о том, где и при каких обстоятельствах он был подарен. Эта информация всплыла позже, когда она болтала о компакт-дисках вообще, о том, как много их на прилавках магазина «Вирджин мегастор».

— Черт возьми, Ажар, но это же не ложь!

— Это — нет. А вот ее отказ признаться, что она была в этом магазине, — ложь. И это недопустимо. Я не позволю Хадии вести себя так по отношению ко мне. Она не будет лгать. Никогда. Только не мне.

Его голос был таким ровным, а черты — такими невозмутимыми, что Барбара поняла: сейчас речь идет о куда более серьезных вещах, чем первая попытка дочери схитрить.

— Ладно, я все поняла, — сказала Барбара. — Но Хадия, она же так огорчена. Мне кажется, она усвоила урок, который вы решили преподать ей.

— Надеюсь, что это так. Она должна знать, что все ее действия будут иметь последствия. Необходимо внушать это с самого детства.

— Не могу не согласиться, конечно. Но… — Барбара в последний раз затянулась перед тем, как бросить сигарету на ступеньку крыльца и раздавить ее. — Мне кажется, что, вынужденная признать передо мной — почти публично — свой проступок, она уже понесла достаточное наказание. Думаю, вы должны позволить ей оставить диск.

— Я уже определил, каковы должны быть последствия обмана.