|
– Давайте начнем, – предложил Вулф. – Я ознакомился с вашими показаниями, мистер Уинслоу, и… – Вы не имели права! Вам не должны были их показывать! Мне обещали, что все сказанное мною останется в тайне! – Мистер Уинслоу, пожалуйста, прекратите спектакль. Когда истеричка женщина – это ужасно, но когда истерику закатывает мужчина – это невыносимо. Могу вас заверить, что я способен хранить тайну не хуже любого полицейского. Итак, вы заявили, что это был ваш третий визит к мистеру Хеллеру. Вы принесли ему очередную порцию необходимой для расчетов информации. Вас интересовало, сколько еще лет осталось жить вашей тете. Вы надеялись получить в наследство значительную часть ее состояния и хотели – я цитирую – «базировать свои ожидания на неких научных предпосылках». Однако, как нам стало известно, в настоящее время ваши дела находятся в крайне плачевном состоянии, у вас много долгов. Вы отрицаете это? – Нет, не отрицаю, – Уинслоу дернул челюстью. – Допустим, мистеру Хеллеру удалось бы представить вам обоснованные выкладки по поводу ожидаемой продолжительности жизни вашей тети. Как бы вам это помогло? Уинслоу взглянул на сидевшего с безучастным видом Кремера и вновь уставился на Вулфа. – Я хотел занять под залог будущего наследства крупную сумму денег. Долг требовалось вернуть с процентами. Я желал знать, каковы мои перспективы, и поэтому обратился к эксперту в области теории вероятностей. – Какие данные вы предоставили Хеллеру для его расчетов? – О, да разве все перечислишь! – Назовите хоть некоторые, – настаивал Вулф. Уинслоу посмотрел на стенографиста, затем на меня, но мы едва ли могли ему чем то помочь. – Хеллера интересовали сотни разных вещей: возраст тети, ее привычки, образ жизни, питание, состояние ее здоровья, вес и комплекция. Он спрашивал также, на каком году жизни умерли ее родители и родители родителей. Кроме того, я принес ему тетину фотографию. Хеллер хотел знать о ее пристрастиях, темпераменте, отношении к врачам, политических взглядах… – Политических взглядах? – Да, Хеллер сказал, что на продолжительности ее жизни мог сказаться даже тот факт, огорчилась она или обрадовалась избранию Эйзенхауэра. – Шарлатанство чистой воды, – буркнул Вулф. – А не говорил ли он вам, что продолжительность ее жизни значительно сократится, если вы поможете ей отправиться на тот свет? Сказанное показалось Уинслоу смешным, но он не загоготал, как можно было ожидать, а захихикал, что не слишком соответствовало его комплекции. – Так говорил он вам это? – переспросил Вулф. – Не помню, ей богу, не помню, – снова хихикнул Уинслоу. – От кого ваша тетя получила свое состояние? – От мужа – моего дяди Нортона. – Когда он умер? – Шесть лет назад, в тысяча девятьсот сорок седьмом. – Как? От чего? – Он был убит случайным выстрелом во время охоты на оленя. – Вы тоже принимали участие в охоте? – Нет. Я в тот момент находился за добрую милю от места происшествия. – Вы получили от него какое либо наследство? – Нет, – ответил Уинслоу, и воспоминание вызвало у него прилив краски к щекам. – Он просто посмеялся надо мной, оставив мне по завещанию ровно шесть центов. Он не любил меня. Вулф повернулся к Кремеру, чтобы что то спросить, но тот опередил его. – Двое моих людей уже поднимают архив. Трагедия произошла в штате Мэн. – Мне бы хотелось кое что добавить по этому поводу, – сказал Уинслоу. |
