— Да, это так.

— Коул, Эстер должна понять, что случилось с ее дочерью. В понедельник, когда я обыскивал комнату Эбби, она умоляла меня о помощи. Взяла за руку, а в глазах стояли слезы. — Джеффри выдержал эффектную паузу. — Миссис Беннетт имеет право знать, что произошло с ее ребенком, иначе материнская душа никогда не обретет покой.

Коннолли молча кивнул.

— В такой ситуации придется вызывать в участок всех по очереди. Буду проверять на вшивость — вдруг что-нибудь всплывет…

Закусив нижнюю губу, десятник вжался в стул.

— Сначала вызову Мэри, потом Рейчел…

— Пол этого не допустит.

— Я имею право задержать их на двадцать четыре часа без предъявления обвинений, — заявил Джеффри и, пытаясь найти уязвимое место, добавил: — Думаю, Мэри с Рейчел будут важными свидетельницами.

— Делайте что хотите, — пожал плечами Коул.

— Больнее всего будет Томасу, — продолжал прессинговать Джеффри, не сводя глаз с Коннолли: сколько еще выдержит старик? Услышав имя наставника, Коул встрепенулся, а инспектор как ни в чем не бывало продолжал: — Не беспокойтесь, мы устроим его с максимальным комфортом. Двери в камерах узкие, и если инвалидное кресло не пролезет, наши сотрудники понесут его на руках.

Очевидно, кран немного подтекал, потому что в накрывшей комнату тишине слышался мерный стук капель. Начальник полиции впился глазами в Коннолли, наблюдая, как на него подействовала угроза.

Невозмутимость давалась десятнику с огромным трудом, и, заметив это, Джеффри нанес последний удар:

— Я запру его в камере, Коул, и буду держать, сколько понадобится. Думаете, не решусь?

Десятник судорожно сжал кружку, а потом расслабился, будто приняв какое-то решение.

— Вы оставите Томаса в покое?

— Обещаю.

Коннолли кивнул, но затем снова погрузился в мрачное молчание. Джеффри уже собрался привести его в чувство, когда старик заговорил:

— До этого никто не умирал.

Почувствовав мощный прилив адреналина, Толливер изо всех сил старался не нарушать естественный ход беседы. Человеку несвойственно открыто признавать свою вину. Нет, люди вообще и правонарушители в частности идут кружным путем, с каждым лишним словом облегчая признание. Под конец сами начинают верить своим сказкам: они очень порядочные и лишь неблагоприятное стечение обстоятельств толкнуло их на скользкую дорожку.

— До этого никто не умирал, — повторил Коннолли.

— Коул, с кем еще вы так поступали? — как можно мягче и дружелюбнее спросил Джеффри.

Десятник медленно покачал головой.

— С Ребеккой?

— Она появится.

— В смысле как с Эбби?

— Как с паршивой овцой! Эта девчонка никогда меня не слушала, все советы в одно ухо влетали, в другое вылетали. — Коннолли сидел, уставившись в кружку, но в голосе не было ни тени раскаяния. — Эбби была беременна.

— Она сама вам сказала? — уточнил Джеффри, представляя, что девушка использовала свое положение как щит, пытаясь отговорить Коннолли от безумной затеи.

— Ей нравилось трепать нервы… Новость стала последней каплей, убедившей не отказываться от задуманного.

— Значит, вы закопали девушку у озера? На том самом месте, где они с Чипом занимались сексом?

— Эбби решила сбежать, — повторил Коннолли. — Я хотел с ней помолиться, а она собирала вещи, чтобы уехать с этим ничтожеством и растить ребенка во грехе.

— А вы не могли ей этого позволить. — Джеффри чуть ли не за язык старика тянул.