Темно. Гостиничный номер. В дверь никто не скребется, никакого запаха. Включил свет – пусто. Проверил пистолет под подушкой – полная обойма. Принюхался к дулу – порохом не пахнет. Огляделся – все на месте, шторы задернуты с вечера. Посмотрел на часы: 4.32.

Снова кошмар с ракшасами. На сей раз в нем Джиа и Вики разорваны в клочья. Предупреждение? В желудке екнуло при этой мысли. Невозможно. Ракшасы погибли. Тогда что за чертовщина творится? Джек встряхнулся, вылез из постели, держа пистолет. Пить хочется. Он включил в ванной свет и шарахнулся, когда ожила флуоресцентная лампа. Посреди ванной комнаты футах в трех над полом парил в воздухе темно‑зеленый ящик пяти футов длиной, в фут высотой и шириной. Над поверхностью вился дымок, словно пар, белые завитки тянулись к полу, как испарения от сухого льда. Холодный воздух от этого ящика окутал щиколотки...

По первому инстинктивному побуждению хотел в него прицелиться, потом понял...

...я еще сплю, не иначе.

Взглянув влево, увидел, что дверь номера по‑прежнему заперта, крепкий засов задвинут. Впрочем, от этого, черт побери, ничего не меняется. Известно, что сквозь любые запоры можно проникнуть – сам не раз это проделывал. Спортивная сумка решающим доказательством висит справа у двери, где и была повешена.

На сон не похоже. Шлепнул себя по щекам – больно.

Ящик вдруг с оглушительным грохотом, от которого он присел, рухнул на пол. Первым делом в голове мелькнула мысль о бомбе. Хотя кто ставит бомбу в ванной в зеленом ящике? Которая причем не взрывается при падении.

Выглянул из‑за угла. Ящик неподвижно и прочно стоит на кафеле. Вид совсем безобидный. Но Джек не спешил заглядывать внутрь.

Снова проверил дверь. Никто ее не открывал. Тогда как же...

Он одернул себя.

Обожди. Чего гадать? Ничего не случилось. Такая же фантастика, как ракшасы несколько минут назад. Я все забываю, что сплю.

Для сна слишком реально, но иначе быть не может. Значит, нечего тратить время на поиски ответа на безответные вопросы, когда можно проснуться и со всем покончить.

Он вернулся в постель и закрыл глаза в ожидании пробуждения.

* * *

Рома...

– Где оно?

Рома стоял посреди подвала, медленно поворачиваясь кругом, озадаченно разводя руками. Врата открылись и закрылись – он знал это, чувствовал, – но ничего не появилось.

К раздражению примешались другие незнакомые ощущения – растерянность и, что самое странное, неуверенность.

– Где оно? Почему не прислали?

– Прислали, – заявил Маврицио, завязывая свой пластиковый пакет. – Чую его где‑то в здании. Но не здесь.

– Да ведь сюда должны были прислать. Мне.

– Очевидно, что нет.

Резкий тон животного взбесил Рому.

– Маврицио...

– Что‑то пошло не так, о чем я и предупреждал.

Злость раскалилась до предела.

– Чтоб я больше никаких предупреждений не слышал. Мне нужна посылка. Если, по‑твоему, она где‑то в здании, ищи! Сейчас же!

Маврицио секунду пристально смотрел на него, потом спрыгнул на пол.

– Дело наверняка в незнакомце, – сказал он. – Уверен.

– Так разузнай о нем, чтоб не был незнакомцем. Где живет, с кем знаком, кого любит – особенно кого любит. Любящий мужчина уязвим. Любовь – идеальный рычаг, который при необходимости надо без колебаний использовать.

Маврицио кивнул и, больше не сказав ни слова, засеменил, волоча за собой пластиковый пакет.

Рому прохватил по спине беспокойный мороз, когда он смотрел ему вслед. Неужели Маврицио прав? Может быть, еще не время?

Нет. Никаких вопросов. Тогда что случилось? Действительно ли проблема связана с незнакомцем, с той самой козявкой, что представляется Джеком Шелби?

Надо о нем побольше узнать.