Меня найдет только Наладчик Джек. Один он поймет.

Почему только я?

4

– Почему ты их чокнутыми называешь? – спросил Эйб. – У нас кругом заговоры да конспираторы.

Джек завернул в магазин спорттоваров «Ишер» поприветствовать Эйба Гроссмана, седеющего Шалтая‑Болтая, приближавшегося к шестидесяти, почти безнадежно лысого, старейшего своего друга в городе. И на всем белом свете. Уселись по обыкновению: он с покупательской стороны привалился к обшарпанному деревянному прилавку, Эйб со своей стороны примостился на высоком стуле, окруженный всевозможными небрежно распиханными спортивными товарами на прогнувшихся полках вдоль узких проходов и подвешенных к потолку в вечном пыльном хаосе. В частности, Джек любил здесь бывать потому, что по сравнению с магазином собственная квартира выглядела опрятной, просторной.

– Корень слова знаешь? – продолжал Эйб. – Кон‑спиро: единодушие. Годится для самых разных объединившихся вместе людей, институтов. Возьмем хотя бы... – Он прервался, склонив голову набок к голубому длиннохвостому попугайчику, усевшемуся на его запачканном левом плече. – В чем дело, Парабеллум? Нет, нельзя. Джек всегда к нам хорошо относится.

Парабеллум ткнул клювом ему в ухо, словно что‑то нашептывая.

– Ну, почти всегда, – поправился Эйб, выпрямил голову, взглянул на Джека: – Видишь? Сплошь заговоры. В данный момент у тебя на глазах Парабеллум пытается вовлечь меня в заговор против гостя, явившегося без угощения. Я бы на твоем месте забеспокоился.

Джек обычно приносил что‑нибудь съедобное, а нынче воздержался.

– Хочешь сказать, мне сюда вход запрещен без подарков? Довольно неожиданное открытие.

Эйб изобразил возмущение:

– Да мне плевать – пфу! Все дело в Парабеллуме. Он как раз к этому времени успевает проголодаться.

Джек указал на разноцветные пятна, украшавшие плечи белой рубашки Эйба с рукавами по локоть.

– Похоже, Парабеллум по уши наелся. Ты уверен, что он не страдает колитом или еще чем‑нибудь?

– Абсолютно здоровая птица. Просто его раздражают чужие, равно как и так называемые друзья, не захватившие послеобеденных лакомств.

Джек выразительно глянул на выпиравший под рубашкой живот Эйба:

– Вижу, куда в конце концов попадают птичьи лакомства.

– Если снова собираешься обсуждать мою комплекцию, не сотрясай попусту воздух.

– Ни слова не скажу, даже не собираюсь.

Хотя собирался, все сильней беспокоясь за Эйба. Чересчур растолстевший, стареющий, полнокровный – жди сердечного приступа. Невыносимо думать, что с горячо любимым другом случится беда. Разница в несколько десятков лет не помешала им сблизиться. Кроме Джиа, Эйб единственный, с кем можно по‑настоящему разговаривать. Сколько раз они вместе решали мировые проблемы... Невозможно представить повседневную жизнь без Эйба Гроссмана.

Поэтому Джек отказался от традиционных даров, если чего‑нибудь приносил, то обязательно низкокалорийное или обезжиренное, – предпочтительно то и другое.

– В любом случае, чего думать о весе? Как только пожелаю, в любой момент сброшу. Соберусь, поеду в Египет, две недели буду покупать еду на улице у разносчиков с тележками. Посмотришь. Дизентерия чудеса делает с талией. Дай бог каждому такой эффективности.

– Когда отправляешься? – усмехнулся Джек, стараясь поправить дело. Не хочется быть постоянной болью в заднице.

– Сейчас звонил в туристическое агентство. Не знаю, когда агентша мне перезвонит. Может быть, через год. А ты что же? Чего так заботишься о собственном питании? Парню с такой работой надо помнить о холестерине?

– Я оптимист.

– Ты слишком здоровый, вот в чем твоя беда.